— Она боится идти сюда. А ты нет?
— Я не была здесь… давно. — Она вздернула подбородок. — Однако надеюсь, один или два союзника у меня остались.
Двери открылись, и из здания вышли двое в зеленых защитных костюмах. Лица были скрыты капюшонами с масками из темного стекла.
Мама вцепилась мне в руку.
— Здрасьте, — кивнул я им.
Странные незнакомцы направились прямиком ко мне. Я крепче сжал Лейлу и закрыл спиной маму:
— Ей нужна помощь.
Один из них потянулся за Лейлой.
Я стоял в нерешительности. Что будет, если отдать ее? Разрешат ли мне войти и получить ответы на свои вопросы? Или выставят за дверь и я так и останусь в полном неведении, если только мама не соизволит мне все объяснить? Но в таком случае я не узнаю, что будет с Лейлой. К тому же у меня создалось впечатление, что даже мама не в курсе всего, что происходит.
— Нет. — Я посмотрел сначала на одного, потом на второго. Оба были намного ниже меня ростом, и, несмотря на показную храбрость, им явно не хотелось со мной связываться. — Или я понесу сам, или вы ее вообще не получите.
Переглянувшись, они снова уставились на меня. Один отступил в сторону и жестом велел мне идти вперед. Казалось, прошла вечность, пока я сделал первый шаг. Затем в сопровождении одного из людей в зеленом я все-таки пошел к двери. И услышал, как вскрикнула мама.
Резко обернувшись, я увидел, как второй человек толкал ее в грудь, выгоняя за ворота.
— Пропустите ее!
Мама взмахнула руками и упала на землю.
— Я сказал, пропустите ее!
Но с Лейлой на руках я ничего не мог сделать. Мой сопровождающий стоял рядом. Наверное, ждал — или ждала — решения, прекрасно понимая, что я разрываюсь между желанием помочь матери и надеждой помочь девочке.
Я беспомощно наблюдал, как мама, встав на ноги, пыталась отбиться от человека в зеленом и пройти ко мне. Что, если опустить Лейлу на землю? Скорее всего, девочку тут же схватят и унесут, а нас с мамой выставят за ворота.
— Мама!
Она стояла, упершись руками в колени и тяжело дыша; волосы растрепались и закрывали лицо. Сил у соперника было определенно больше. Однако, когда она взглянула на меня, ее глаза совершенно явно говорили: сдаваться она не намерена.
Раньше передо мной никогда не стоял выбор, кому помогать. И теперь я понял, что не готов решить, кому нужнее моя помощь. Лицо Лейлы казалось еще бледнее, чем раньше. Ее жизнь висела на волоске.
Я посмотрел на маму, впервые в жизни осознав, что ей придется самой постоять за себя.
— Мама, со мной все будет в порядке.
Все еще не отдышавшись как следует, она крикнула:
— Прошу, не ходи туда! Отдай ее, и поехали домой!
Я на мгновение закрыл глаза, чтобы дать себе возможность передумать. Когда я снова открыл их — увидев людей в зеленом, маму, растрепанную и решительную, и, наконец, обессилевшую красивую девочку у себя на руках, — то понял, что не откажусь от своего решения.
Вдруг мама вырвалась от человека в зеленом и подбежала ко мне:
— Положи ее, и все! Пойдем, она в тебе не нуждается.
Стоящий рядом со мной зеленый преградил ей путь и толкнул.
— Хватит! Не трогайте ее! Я сделаю, как вы хотите.
Зеленый отступил. Ждал моих действий?
— Мама, уходи, прошу! Не могу видеть, как тебя бьют…
— Подожди! — крикнула мама. — Мне нужно кое-что рассказать тебе! Мейсон, пожалуйста…
Я шагнул в дверь.
Человек в зеленом не произнес ни слова, и, оказавшись внутри, я не сразу заметил, что стою в одиночестве. Вокруг белые стены, под ногами уложенный белой плиткой пол, и впереди лишь одна дверь. Дверь немедленно распахнулась, и из нее вышла женщина в брюках защитного цвета и белой блузке с пуговицами донизу, довольно высокая, крепко сложенная, со светлыми, доходящими до плеч волосами. Обычная женщина, какие встречаются каждый день. Но вот лицо… Надень на нее черный с седым парик — выйдет точная копия Круэллы де Виль.
— Так. — Остановившись в шаге от меня, она посмотрела на Лейлу и покачала головой. — Последние двадцать четыре часа мне не понравились. — Ждала, чтобы я попросил прощения? Я хотел было сказать, что не собираюсь извиняться, но она подняла руку: — Я не с тобой разговариваю.
Лейла пошевелилась и открыла глаза.
— Я разговариваю со своей дочерью, — произнесла женщина.
У меня отвисла челюсть.
Так это она — Садовник? Неудивительно, что Лейла так ее боялась. Между ними определенно есть сходство: светлые волосы, рост, глаза…
Выпрямившись, чтобы казаться как можно выше и внушительнее, я сказал:
— Ей нужна помощь.
— Да, знаю, знаю. — Женщина похлопала меня по плечу. — Очень любезно с твоей стороны. Хотя лучше было бы предоставить возможность твоей матери заботиться о ней в «Тихой гавани». Впрочем, ты вернул ее, так что теперь все в порядке.
— Вы знакомы с моей мамой?
— Конечно. С тобой тоже, между прочим. Очень жаль, что она решила тебя забрать. Твое лицо осталось бы невредимым, и кто знает, возможно, вы с Лейлой были бы парой.
— Лейле нужна помощь.
Женщина слегка покачала головой:
— Нет, не нужна. Ей просто необходимо вернуться в свою среду. И все.
За спиной раздался щелчок. Обернувшись, я увидел руку, держащую что-то серебристое. Потом из моих глаз посыпались искры, и я упал.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Застонав, я схватился за висок и заморгал глазами, пытаясь сфокусировать взгляд. Пару раз я видел полицейские реалити-шоу, так что понял — на мне испытали электрошокер. Очевидно, я упал — с правой стороны на голове вскочила шишка, зато одежда и обувь на месте.
Приподнявшись, я огляделся. Ярко освещенная комната, на стенах деревянные панели. Я лежал на кровати с мягким белым одеялом. Рядом письменный стол со стулом и маленький телевизор, перед ним — глубокое синее кресло.
Щелкнул замок, и я подвинулся к краю кровати.
Вошла мать Лейлы:
— Очнулся?
— Где Лейла?
— С ней все хорошо.
Лейла у них. Они получили, что хотели.
— Почему я все еще здесь?
— Я тут ни при чем. По мне, катись ты со своей матерью куда подальше.
