Его великие размышления о «дарах Духа», которые порождает жизнь с Богом, кончаются одними из самых известных строк Нового Завета: «Но теперь пребывают вера, надежда, любовь, эти три, но большая из них любовь» (1 Кор 13:13). Эти слова опираются на любовь — на то свойство Бога, которое раскрылось через жизнь и смерть Иисуса: «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда еще мы были грешниками» (Рим 5:8).
В другом стихе, который также всем хорошо знаком, автор Евангелия от Иоанна говорит о Божьей любви к миру такие слова: «Ибо так возлюбил Бог мир…» (3:16). Для Иоанна Иисус есть откровение Божьей любви, а потому
Мы видели, каким Иисус представлял себе Бога, теперь пришла пора поговорить о том, чего такой Бог желает. Характер Бога невозможно отделить от его желания, как это нельзя сделать в отношении человека. Наши желания — основные стремления жизни, темы, постоянно притягивающие внимание, то, что мы постоянно пытаемся воплотить, — лучше всего отражают наш характер и рождаются из нашего характера. То же самое можно сказать о Боге, каким его видел Иисус. Божий характер, то есть то, каков Бог, невозможно отделить от его желания, от его воли для нашего мира.
Бог желает справедливости. Божий характер совпадает с его желанием по той простой причине, что справедливость есть социальное выражение сострадания. И как социальная форма сострадания, справедливость касается политики — не Нашей избирательной системы в современном смысле, но политики в том смысле, о котором говорит корень данного слова. Слово «политика» происходит от греческого слова
В этом смысле Ветхий Завет насквозь пронизан политикой. Именно тут его важнейшая движущая сила, которая стоит и за историей Исхода из Египта, и за созданием нового общества, над которым господствует Бог, в других главах Пятикнижия. О том же говорят пророки, критикующие несправедливую власть монархов или же размышляющие о жизни иудеев после Плена под правлением сменяющихся чужеземных империй. Я особенно подчеркиваю политический аспект Божьего сострадания, поскольку под состраданием обычно понимают этику взаимоотношений между отдельными людьми или же благотворительность, заботу общества о нуждающихся, о которой говорит популярное сегодня выражение «милосердный консерватизм». Но для Библии и Иисуса это не так. В этом случае справедливость — политическая форма сострадания, социальная форма любви, справедливость сострадания, коренящаяся в сострадании Бога.
Стремление Иисуса к справедливости отражает в первую очередь важнейшее для его миссии понятие царства Божьего. Иисус желает наступления царства Бога (для краткости я иногда буду говорить просто о «Царстве»). Иисус желает этого Царства потому, что его желает Бог.
Однако мнения современных исследователей о том, что Иисус понимал под царством Божьим, расходятся. Может быть, именно этот вопрос наиболее четко разделяет направления. Одни ученые утверждают, что Иисус ожидал наступления Царства в ближайшем будущем в результате драматичного вмешательства Бога, такую позицию называют «неизбежной», или «апокалиптической» эсхатологией. Другие считают, что слова Иисуса о Царстве следует понимать иначе: Царство — плод сотрудничества людей с Богом. Этот вопрос крайне важен для понимания исторического Иисуса, а потому мы еще к нему обратимся в главе 9. Пока же я оставлю вопрос открытым. О том, считал ли Иисус, что Царство появится в результате сверхъестественного вмешательства Бога, или же его слова об этом надо понимать как-то иначе, мы поговорим позже. Здесь ясе, где речь идет о царстве Божьем как о выражении желания Бога, я хочу упомянуть три пункта, относительно которых ученые, представители разных направлений, в целом согласны.
Во-первых, царство Божье предназначено
Политически-религиозная метафора царства Божьего указывает на то, какой будет жизнь на земле, если Бог станет там царем, а царства мира сего, системы господства мира потеряют власть. Когда мы говорим о политическом смысле «Царства» для Иисуса, мы не имеем в виду, что Иисус предполагал построить его с помощью политических процессов — выборов (такое он не мог себе и представить), реформ или революций. Он не считал, что для этого достаточно сменить правителей и ввести иную систему правления. Но когда Иисус говорил о «Царстве Бога», это было вызовом для иных тогдашних царств — ведь он говорил о такой жизни на земле, где господствует Бог, а не земные властители. Поэтому его слова о Царстве ставили под вопрос существование других земных царств.
В-третьих, царство Божье должно было наступить не просто на земле, но
Это конец несправедливости и насилия. Всем хватает благ, и народы уже не идут завоевывать другие народы.
Что бы еще ученые ни добавляли к списку из трех пунктов, большинство (если не все) согласятся с тем, что термин «царство Божье» указывает на такое блаженное положение вещей, на такую утопию, которую осуществит Бог. Некоторые представляют, что Иисус имел в виду не только это, но и воскресение умерших, которые сядут за великий пир: «Многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Божием» (Мф 8:11, Лк 13:28–29). Но и в этом случае ученые полагают, что Царство осуществится на преображенной земле, каким бы образом это ни совершилось.
Таким образом, расхождения между учеными касаются не вопроса о
