Чужая весна

Весь этот мир еще сегодня твой:
Дела и мысли, теплое дыханье
И черной ветки мерзлой, неживой
В метельном небе слабое качанье.

Проходишь ты рассеянно, спеша,
Не всматриваясь долгим, нежным взглядом.
Душа пуста, слепа твоя душа,
Ты даже счастья не заметишь рядом.

Но если завтра очередь твоя,
И все и навсегда невозвратимо?
— С какой любовной болью вспомню я
О незамеченном, прошедшем мимо!

«За днями дни — безрадостный покой…»

За днями дни — безрадостный покой,
Души ненарушимое молчанье,
И черной ветки, ветки неживой,
Над фонарем беззвучное качанье.

Не сказаны ли мною все слова?
Но нет еще единственного слова,
Последнего, скрепляющего шва,
Чтоб я могла почувствовать: готова.

Готова к выходу из тесных стен,
Где все окончено непоправимо.

…………………………………………………..

Последняя из всех моих измен,
Измена жизни — неосуществима.

«Если бы он ожил и пришел ко мне…»

Если бы он ожил и пришел ко мне,
Пусть хотя бы ночью, призраком, во сне,

Стоя на пороге, издали сказал:
— Знаешь, я не умер, просто я устал.

Я устал от жизни — каждый день в борьбе —
И от длинных писем, что писал тебе,

И от резких красок — слишком ярок юг,
И от детских сказок, слишком нежный друг.

А теперь свободен стал я от всего.
В ледяных просторах вечно Рождество,

Нежный шорох снега, льдов прозрачный звон,
Ветер, звон и звезды, вечный звездный сон…

Если бы он ожил и сказал мне так,
Светом бы истаял, светом стал бы мрак.

Ты живешь на свете, ты живешь во мне,
Пусть хотя бы ночью, призраком, во сне.

«Новый журнал». Нью-Йорк. 1963, № 71.

ИЗ ПЕРЕВОДОВ