одиночку учиняет проказы, от которых со смеху умрешь.
— Такое я охотно увидела бы хоть раз, — сказала маркиза. — У нас подобные проказы ему наверняка не удались бы…
— Представьте себе, будто вы стоите здесь, ничего не подозревая, рядом с вами господин конюший, а все ваши люди собрались вокруг вашей палатки. Ринальдо левой рукой направляет пистолет в вашу грудь, правой — в грудь господина конюшего, в то время как его сопровождающий прицеливается в окружающих, и говорит: прошу выложить мне ваши кольца, ваши часы и сто цехинов, я — Ринальдини…
И тут он все только что рассказанное воспроизвел в действительности! Маркиза громко закричала. Конюший, отпрянув, воскликнул:
— Господин лесничий! Прошу так не шутить!
— Это не шутка, я говорю совершенно серьезно, господин конюший!
— Как так? — не поверил конюший.
— Боже мой! — зарыдала маркиза.
— Вы хотели увидеть проказу Ринальдини, от которой со смеху умрешь. Что ж, извольте!
— Так правда, что вы…
— Да, я — Ринальдини! Я выполнил ваше пожелание, а вы теперь выполните мое. За это я выдам вам охранную грамоту. До самой Флоренции, когда вы будете ее предъявлять, мои люди вас и пальцем не тронут.
Дрожа всем телом, маркиза стянула с пальцев кольца и передала атаману часы и еще кошелек.
— Ну как, познакомились со знаменитым разбойником? — бросил Ринальдо и пошел прочь; ни одна живая душа не посмела следовать за ним…
Наступила ночь, люди Ринальдо собрались в условленном месте, так и не встретив на всем пути карету. Ринальдо помрачнел и улегся после весьма скромного ужина на землю под тополем. Укрывшись плащом, он скоро уснул.
Его товарищи развели костры, выставили часовых и после рассказа Северо о том, как Ринальдо подшутил над маркизой, тоже легли отдыхать.
Под утро они проснулись, разбуженные выстрелами. Они схватились за ружья и услышали крики часовых:
— Мы окружены!
— Окружены? — воскликнул Ринальдо.
Часовые показали на соседние горные хребты и на долины, откуда со всех сторон сверкали в их направлении ружья.
— Атаман! Что же нам теперь делать? — спросил Северо.
— Сражаться!
— Это уж конечно. Но нас всего горстка, и…
— Надо собрать сюда всех, кого только можно! Альсетто с тридцатью молодцами все еще стоит лагерем на нашем прежнем месте, и нас здесь двенадцать человек. Трубите тревогу и заряжайте ружья двойными зарядами.
Долины огласились трубными звуками, тем более громкими, что эхо возвращало их обратно.
Внезапно совсем близко раздался ответный звук трубы, и они вскоре увидели, что к ним приближается Альтаверде с пятью товарищами.
— Друзья! — кричали они. — Мы окружены! Против нас выступили отряды волонтеров и войска. Тонетто и Рисперо уже у них в руках.
Вскоре после этого до отряда Ринальдо донеслись отдаленные звуки труб. Вот они все ближе и ближе, и наконец разбойники увидели Альсетто с его отрядом.
Теперь их было уже сорок девять человек. И все в один голос закричали:
— Атаман! Прикажи наступать!
— Да будет так, — сказал Ринальдо. — Только прежде я хотел бы знать, где стоят волонтеры. Там нам легче всего пробиться.
Через мгновение-другое Ринальдо отдал приказ своим молодцам держаться левее и стал вместе с ними спускаться в долину.
Не прошагали они и нескольких сот метров, как увидели на земле какой-то листок бумаги. Альтаверде поднял его и передал Ринальдо. Тот развернул листок и прочел:
«От имени правительства сим объявляется прощенье и свобода каждому из шайки Ринальдини, кто добровольно перейдет к войскам и оставит своего предводителя. Кто принесет голову Ринальдини, получит еще кроме свободы вознаграждение в пятьсот цехинов».
Усмехнувшись, Ринальдо сунул бумагу в карман, затем сказал:
— Друзья! Считаю, что нам следует идти к границе Папской области и пробиться сквозь отряды волонтеров в Марлейские леса.
— Давай! Выступаем! — закричали все.
Они пересекли долину и пробирались теперь мимо горы, к границе. И уже едва не обошли гору, как наткнулись на отряд волонтеров. Те молниеносно атаковали шайку и отбросили ее назад. Тут разбойники столкнулись с отрядом особого назначения, численностью более чем в сто пятьдесят человек, который также немедля вступил с ними в бой.
— Друзья! — воскликнул Ринальдини. — Теперь защищайтесь как отважные мужи. Нам осталось всего ничего, чтобы перейти границу, а лес от нас менее чем в ста шагах. Захватят они нас живыми, так жизнь свою мы потеряем либо на скамье пыток, либо от руки палача. Лучше уж умрем с саблей в руках. Смело в бой! Мы конечно же прорвемся! Итак, вперед!
С последним словом Ринальдо выстрелом подал сигнал и ринулся на солдат, увлекая за собой товарищей. Ярость, с какой они предприняли эту атаку, поначалу ошеломила солдат. Они и правда начали отступать, пока один из их офицеров, пристыдив их за трусость, не встал во главе отряда и не повел их в атаку на неистового противника.
И началась ужасающая битва. Альсетто рухнул подле Ринальдо, и три его товарища вместе с ним.
Альтаверде, Чинтио, Северо и Ринальдо сражались как львы. Пули низвергались на них, словно потоки дождя, удары сыпались градом. С раскроенным надвое черепом упал Северо, рядом с ним еще дюжина разбойников, сраженных пулями и сабельными ударами.
Ринальдо, в тесном окружении своих, пробился к флангам отряда и счастливо добрался до границы, но остался при этом один. Тут на него напали два драгуна. Одного он выстрелом сбил с коня, второй умчался прочь.
Измученный, почти без сил, добрался Ринальдо до леса, заполз в густой кустарник и, задыхаясь, повалился на землю. Сознание тотчас покинуло его.
Когда он пришел в себя, время уже перевалило за полдень. Его томила жестокая жажда. Он поднялся, пошатываясь углубился в лес, где набрел на родник, и, приникнув к нему, освежился. Обшарив затем карманы, Ринальдо нашел несколько сухарей и с жадностью их проглотил. Потом забрался под куст и стал размышлять.
Но вскоре голод опять заставил его выйти из укрытия. Он поднялся, проверил ружье, наполнил походную флягу водой и двинулся в путь.
Спустя короткое время, Ринальдо вдруг уловил вдалеке какой-то шум. Атаман насторожился и вскоре увидел, что в его сторону идет крестьянин с корзиной. Ринальдо вышел ему навстречу и спросил, не найдется ли у того какой-нибудь еды.
Крестьянин вытаращился на него и сказал, что несет сыры и колбасы в соседний город на продажу. Ринальдо тотчас объявил себя его покупателем, взял столько сыров и колбас, сколько вместилось в его ягдташ, и заплатил не торгуясь; крестьянин же отдал ему еще и хлеб. После этого между ними состоялся следующий примечательный разговор.
— Что слышно нового?
— Этим утром, — ответил крестьянин, — на границе пролилось много крови.
