— Она бывает раз в неделю, по средам, — сказал Руфус. — Но я все урегулирую. Никаких проблем. Я ведь знаю по курсам, что ты аккуратистка.
— Когда хозяйки нет, начальница здесь я, — с улыбочкой сказала госпожа Хеддерих. — Во сколько вы начнете?
— Если я подвезу тебя до автобусной остановки, — предложил Бенедикт, ты могла бы начать и в девять.
— Хорошо, — быстро согласилась я, пытаясь скрыть свое разочарование, потому что надеялась, что Бенедикт будет отвозить меня в отель каждое утро. Конечно, было наивно с моей стороны рассчитывать на такое. И для Бенедикта это стало бы обременительным — каждый день вставать на полчаса раньше, чтобы доставить на работу уборщицу. — Тогда до понедельника.
— Будем ждать, — рассыпался в любезностях Руфус.
Госпожа Хеддерих к этому времени уже исчезла так же безмолвно, как и появилась.
— Забавная лавочка, — покачал головой Бенедикт, когда мы вышли наружу, — зато никаких стрессов. Меня бы тоже вполне устроило, если бы наш Фабер приходил только по средам.
В честь этого события я купила себе белоснежный хлопчатобумажный свитер, решив надеть его в понедельник, чтобы все сразу видели, какая я чистоплотная. Странно, полгода назад ни за что бы не подумала, что могу так радоваться работе уборщицы. Но если уборкой зарабатываешь деньги, то ты уже не шизанутая, помешавшаяся на уборке, а женщина, знающая, чего хотят мужчины.
Только от Норы надо это держать в тайне.
Но когда в понедельник утром Бенедикт на своем «БМВ» цвета черной икры привез меня к остановке и я вышла со своим фирменным пакетом, а он опустил стекло и крикнул мне на прощание: «Желаю хорошо провести время в городе, киска!», тут даже я почувствовала себя респектабельной дамочкой, отправляющейся по магазинам.
Какой-то пенсионер тут же спросил меня на остановке:
— Что, супруг опять отдал кредитную карточку?
Я с улыбкой кивнула.
Он сразу схватил меня за руку. Мне это показалось верхом наглости. В конце концов, ведь это же не его карточка!
44
«Отель «Гармония» сердечно приветствует свою новую сотрудницу Виолу Фабер!» — удивленно прочитала я на карточке, которая стояла на стойке, прислоненная к яркому букету цветов.
Трогательно. Я позвонила, чтобы вызвать Руфуса.
Он пришел в восторг, увидев меня без десяти девять.
— Садись, — сказал он, подведя меня к уродливому бордовому гарнитуру за перегородкой в холле. Там он вручил мне фотокопию перечня всех помещений. — Каждое утро ты получаешь от меня план на день. Цифры — это номера комнат. Если рядом с цифрой стоит плюс, это означает, постоялец остается, и ты должна заправить постель, выбросить мусор, пропылесосить, если надо, помыть раковину, туалет и прочее — госпожа Хеддерих тебе все покажет. Если рядом с цифрой стоит минус — постоялец съехал. Это значит: сменить постельное белье, повесить чистые полотенца, отключить отопление, пропылесосить, проверить, не забыл ли он чего-нибудь, положить новое мыло. А галочка означает, что тебе нужно подкрутить отопление, если нужно, вытереть пыль и проверить, все ли в порядке.
Из глубины вышла госпожа Хеддерих:
— Наконец-то вы пришли! — еще не было девяти. — Я очень спешу!
Мне пришлось сразу подняться с ней на третий этаж. Пока мы ехали в тарахтящем лифте, она доверительно сообщила мне:
— Знаете, я больше не могу подниматься по лестницам. У меня было выпадение матки, а такие вещи у нас, у женщин, легко могут перерасти в рак.
У меня немного закружилась голова. Может, из-за кряхтящего лифта.
— У вас тоже выпадение матки? — как мне показалось, с надеждой в голосе спросила она.
— Нет, — тихо ответила я.
— Это происходит быстрее, чем думают, — поучительно сказала госпожа Хеддерих.
Дверь лифта заело, и нам с трудом удалось выбраться из него. На двери напротив бронзовой краской с зелеными потеками от руки было написано: «Мужской туалет». Внизу прибита картонка «Дамский туалет напротив». С одной стороны, хорошо, что не надо его искать, как в универмаге, где, если тебе приспичило, чувствуешь себя негодяем, совершающим половое преступление. Но лучше бы это первое впечатление было вторым.
Мы завернули за угол, и госпожа Хеддерих подвела меня к застекленной двери в конце коридора с табличкой «Вход запрещен». Дверь была открыта. Комнатка оказалась маленькой, в ширину окна. По обеим сторонам тянулись полки с постельным бельем и полотенцами, а внизу стояли корзины для белья.
Госпожа Хеддерих пояснила, что в них надо складывать грязное белье. Раньше она с дочерью стирала все белье, а теперь раз в неделю его забирают и привозят чистое — очень практично, никакой мороки. Она дала мне комплект белья, полотенца и велела следовать за ней. На двери рядом такой же бронзовой краской с зелеными потеками было написано: «Ванная общего пользования», а внизу опять картонка: «Не работает». Ванная была старомодная, с предбанником. Сама ванна была накрыта старой столешницей, на которой стояли ящик с инструментом, коробка с гостиничным мылом и несколько больших упаковок туалетной бумаги. В предбаннике помещались большой пылесос, стремянка, щетка, веник, ведро и разные чистящие средства.
— Это ванная для постояльцев, у которых в номерах нет ванн, — сообщила госпожа Хеддерих. — Но они все равно ею не пользуются, поэтому мой муж переоборудовал ее под подсобное помещение.
— Положив столешницу на ванну? — иных признаков переоборудования я не заметила.
— Да, мой муж очень практичный, он все здесь приводит в порядок.
Госпожа Хеддерих открыла комнату номер 12. Узкая кровать, узкий шкаф, два стула, хромоногий столик, раковина, а за ней — два квадратных метра кафеля. На полу — линолеум с ковровым узором. Рядом с дверью висела записка, сообщающая, что комната номер 12 стоит сорок пять марок, включая завтрак. Дешево, но я бы не хотела жить здесь.
Усевшись на стул, госпожа Хеддерих наблюдала за моими попытками застелить постель. Она сказала:
— Этому вы быстро научитесь. Вы еще молоды и здоровы.
Потом она рассказала, что большая часть постояльцев остается на одну ночь. Если жилец задерживается, я должна менять ему белье раз в четыре дня. Или чаще, если возникнет такая необходимость, — она не пояснила, что должно произойти, чтобы необходимость возникла. На ярмарку уже не приезжает столько народа, как раньше. Большинство жильцов — деловые люди, приезжающие в здешние фирмы. Представитель одной фирмы канцтоваров дарит ей каждый раз ручку из своей новой коллекции, за что получает от нее на завтрак самый большой кофейник с кофе. Больше всего она любит людей, приезжающих на похороны. Они не сорят, потому что их целый день нет дома, и возвращаются не пьяные. Особенно много грязи разводят жильцы, которые живут подолгу. Эти устраиваются по-домашнему, но у них не надо особенно стараться, они платят со скидкой. На втором этаже, в номере три, уже несколько месяцев живет инженер, в 14-м — монтажник, а наверху, в 23-м — один бедолага, у которого сгорела квартира, и теперь он вечно пьяный.
— Каждый день нахожу у него в мусорной корзинке бутылку из-под шнапса. Он заворачивает их в пакеты, но нас-то не проведешь. У постоянных жильцов нужно менять белье только раз в неделю.
В дверь постучали. Какой-то мужчина рассерженно сунул мне в руки пустую катушку из-под туалетной бумаги.
— Принесите мне новую, — буркнул он и исчез.
