Усики Руфуса опять полезли вверх:
— Михаэль ходит на курсы по причинам, которые я не имею права выдавать. Ладно, до половины первого.
Итак, еще одна «голубая» пара. Тане это вовсе не понравится. Впрочем, то, что Руфус голубой, меня нисколько не удивляет. При его внешности ему ничего другого не остается.
Следующей по плану шла комната 14. Одноместная, такая же крошечная, как и 12-я. Здесь, стало быть, жил постоянный жилец. Возле кровати стояла коробка с арахисом, солеными крендельками и фисташками, на подоконнике — четыре бутылки безалкогольного пива. Постель, очевидно, была застелена чистым бельем в пятницу, грязным было только зеркало над раковиной.
После 14-й я решила с помощью общего ключа получить представление о своей рабочей территории и посмотреть комнаты, которые еще не видела. В 15-й стояли две кровати — естественно, на расстоянии друг от друга. 17-я была самой большой. Там стояли три кровати, по одной у каждой стены. Два больших шкафа, а под одним из окон — невысокий полуантичный шкафчик, имевший такой вид, будто он сохранился от первоначальной обстановки гостиницы начала века. Шкафчик был даже симпатичный, но здесь он проигрывал. Еще здесь стоял овальный, довольно хороший стол вишневого дерева, а вокруг него — обтянутые клеенкой кухонные стулья.
В комнате номер 11 я наконец-то обнаружила французскую кровать. Вообще комната оказалась довольно красивой — относительно, конечно. Обоям не больше десяти лет — бежевые маргаритки на голубом фоне. Не в моем вкусе, но все же значительно лучше, чем в других комнатах.
Я спрашивала себя, долго ли я выдержу на этой гигантской свалке без того, чтобы постоянно не думать о том, что отсюда нужно выбросить. Ни одного хоть сколь-нибудь привлекательного сочетания узоров или мебели. В отеле «Гармония» абсолютную победу одержал дурной вкус. Но чем больше я об этом думала, тем меньше меня это раздражало. Во-первых, я здесь не живу. Во-вторых, даже не знаю людей, которые здесь живут. А в-третьих, я здесь только временно. Буду соблюдать нейтральную позицию: я здесь горничная и больше никто.
Руфус разложил пиццу в большой кухне на первом этаже. Кухня была как из другого мира: самая современная посудомоечная машина, современная плита, микроволновая печь, специальные холодильники для напитков, большая кофеварка — чего тут только не было.
— Это царство госпожи Хеддерих, — пояснил Руфус.
Хотя пицца была очень вкусной, Руфус сказал, что у него на пиццу скоро будет аллергия.
— Мы могли бы как-нибудь сделать с тобой «Чили кон Карне», — предложил он.
— Нет, от этого будут одни неприятности.
— Неприятности?
— Я имею в виду, если хозяйка узнает об этом. Я ведь здесь работаю не поварихой, а уборщицей. Мне пора идти убираться дальше.
— Образцовая рабочая мораль, — похвалил Руфус. — Если ты решишься выпить в свое рабочее время со мной чашечку кофе, я сварю.
— Ну хорошо.
Потом Руфус показал мне другие помещения на первом этаже. К кухне примыкала столовая для завтраков: шесть столов, каждый с пятью стульями. Все столы и стулья оказались из одного комплекта. Но это было, пожалуй, единственным сюрпризом. Узор на обоях представлял из себя синие розы на бежевато- зеленоватых решетках, занавески — в оранжево-бежевую полоску. За столовой находилось помещение с шестью столами, тридцатью стульями и парой кресел. Все это было покрыто густым слоем пыли. Комната, которой сейчас не пользовались, служила гостиной. Четыре окна выходили на задний двор с голыми деревьями и баками для мусора. Утешительное зрелище: мир снаружи был таким же унылым, как и здесь, в помещении для завтраков и отдыха.
Между комнатой отдыха и стойкой находились женский и мужской туалеты, в которых убиралась госпожа Хеддерих. На противоположной стороне располагалась так называемая контора, обстановка которой состояла из письменного стола, одного канцелярского шкафчика из жести и удивительно красивого шкафа красного дерева. Мне надо привыкнуть не обращать внимание на мебель, иначе я сойду с ума. Удивительно, как бездарно здесь все укомплектовано. Я собралась идти наверх.
— Минутку, еще владения господина Хеддериха.
Руфус провел меня к загородке из деревянных панелей перед левым окном. Там стояла кушетка и новенький большой телевизор. Здесь господин Хеддерих может прилечь, когда по ночам охраняет отель. Его дежурство каждый вечер с семи часов и до конца передач. Иногда он выкатывает телевизор в холл, чтобы посмотреть его с постояльцами. Еще здесь хранятся чемоданы — если жилец съезжает утром, а вещи хочет забрать попозже. Руфус показал мне два ящика с пронумерованными полочками из плексигласа, где лежали гайки, прокладки и тому подобное. На стене под ящиками висели молотки, клещи, пилы и другие инструменты.
— Если что-то сломается, тебе надо отнести это сюда. Господин Хеддерих починит все. Без него нам впору закрываться.
Я с уважением осмотрела эту телеспальню-мастерскую в холле. Вот теперь уж я точно увидела достаточно. Я поблагодарила Руфуса за экскурсию и опять принялась за свою работу.
Мне нужно застелить только пять постелей. Но во всех комнатах был мусор в корзинках. Я нашла там старые иллюстрированные журналы — прекрасное бесплатное чтение в автобусе. Мне не стыдно читать журналы из мусорной корзинки — наверняка они чище, чем в приемной у врача. Я сама удивлялась, как легко помыла туалеты, и только подсчитывала в уме деньги, которые набегали за каждый час моей работы. За несколько дней я без труда заработаю плату за комнату для Мерседес. К тому же началась дешевая распродажа, может, найду себе недорогое зимнее пальто. Нет, убираться здесь — одно удовольствие.
Я могла бы чистить и драить до бесконечности, но в пять сдала Руфусу общий ключ. И список: в общей сложности не хватало трех Библий и одиннадцати лампочек. Я всюду пометила, каких именно.
Руфус в ужасе схватился за голову — и чуть было не испортил свою ровную, как по линеечке, челку:
— Безобразие! Какая халтурщица эта фрау Шейк! В двадцать пятой, наверное, вообще не было света!
— Лампочка в стеклянной чаше на потолке еще горела. Что я тебя хотела спросить: почему здесь есть номер 25, ведь всего двадцать четыре комнаты?
Руфус показал на список:
— Тебе не бросилось в глаза, что 13-го номера нет?
— Нет. А почему?
— Ни в одной гостинице нет тринадцатого номера. В больших отелях нет еще и тринадцатого этажа. Ты не суеверна?
— Не знаю. Во всяком случае, цифры 13 я не боюсь. А ты суеверный?
— Я не верю, что все заранее предопределено. Но я верю в силу случая. Это точно: из случайностей может сложиться судьба.
— Гм, — пробормотала я и попрощалась.
Только в автобусе я задумалась над тем, что сказал Руфус. Собственно, нет никаких сомнений, что из случайностей может сложиться судьба. Однако для портье Руфус слишком большой философ.
45
Во вторник я получила даже одиннадцать марок чаевых. Постоялец, которому я вчера приносила туалетную бумагу, съехал и положил пять марок на стол. Еще пять марок я получила от женщины из шестнадцатого номера. Она забыла свой фен, и я дала ей фен из гостиничного инвентаря Руфуса. От мужчины, чье обручальное кольцо я спасла от пылесоса, я получила одну марку. Это был постоялец из 4-го
