Закат и падение Римской империи. Том 5

прикрывался Божеским Провидением, которое будто бы не допускает таких знамений и чудес, которые могут унизить достоинство веры и усилить виновность неверующих. Но то скромный, то раздражительный тон его оправданий обнаруживает его бессилие и досаду, а эти унизительные для пророка выражения устраняют все сомнения насчет неподдельности Корана. Последователи Мухаммеда говорят о его способности творить чудеса с большей настойчивостью, чем он сам, а их уверенность и легковерие увеличивается по мере того, как они отдаляются от времени и места его духовных подвигов. Они верят или только уверяют других, что деревья двигались к нему навстречу, что перед ним преклонялись камни, что из его пальцев брызгала вода, что он чудесным образом кормил голодных, исцелял больных и воскрешал мертвых, что одна балка преклонилась перед ним, что один верблюд обратился к нему с жалобами, что одна баранья лопатка уведомила его, что она отравлена, и что как живая, так и безжизненная природа была покорна апостолу Божию. Виденная им во сне ночная поездка серьезно описана как происшествие действительно случившееся. Таинственное животное борак перенесло его из храма Мекки в храм иерусалимский; вместе со своим товарищем Гавриилом он поочередно посетил семь небес; там он принимал приветствия патриархов, пророков и ангелов в жилище каждого из них и отвечал на эти приветствия. Одному Мухаммеду было дозволено перейти за пределы седьмого неба; он проник за покров единства, приблизился к престолу Божию на двойное расстояние полета стрелы и почувствовал пронзившую его до глубины сердца дрожь, когда рука Божия прикоснулась к его плечу. После этого фамильярного и важного свидания он спустился в Иерусалим, снова сел верхом на борака и возвратился в Мекку, совершив в течение одной десятой части ночи путешествие, на которое потребовалось бы несколько тысяч лет. По словам другой легенды, апостол смутил на народном собрании курейшитов, обратившихся к нему с коварным вызовом. Непреодолимая сила его слова расколола луну надвое: послушная планета сошла со своего места на небе, совершила семь оборотов вокруг Каабы, приветствовала Мухаммеда на арабском языке и, внезапно сузивши свои размеры, вошла за воротник его рубашки и вышла вон через ее рукав. Простонародью нравятся такие удивительные рассказы; но самые серьезные из мусульманских богословов подражают скромности основателя своей религии и предоставляют каждому достаточный простор и относительно предметов верования, и относительно их истолкования. Они могли бы сослаться на то, что при проповедовании религии нет надобности нарушать гармонию природы, что вера, не затемненная мистериями, может обойтись без чудес и что меч Мухаммеда был не менее могуществен, чем жезл Моисея.

Политеиста гнетет и смущает разнообразие суеверий: множество обрядов египетского происхождения вошло в состав Моисеева закона, а дух Евангелия испарился среди пышности христианских церквей. Мухаммед из предрассудка, или из политических расчетов, или из патриотизма освятил арабские обряды и обыкновение посещать священный камень Каабы. Но он сам поучал более безыскусственному и более разумному благочестию: религиозные обязанности мусульманина заключаются в молитвах, в посте и в раздаче милостыни, и его ободряет надежда, что молитвы доведут его, на пути к Богу, до половины дороги, что с помощью постов он достигнет входа во дворец Божий, а раздача милостыни откроет ему туда доступ.

I. Традиция о ночной поездке гласит, что апостолу во время его личных совещаний с Божеством было повелено наложить на его последователей обязанность ежедневно совершать по пятидесяти молитв. По совету Моисея он стал просить об облегчении этой тяжелой обязанности; число молитв было мало-помалу уменьшено до пяти; верующий обязан исполнять этот долг благочестия на рассвете, в полдень, после обеда, вечером и при первом ночном бдении, и никакие деловые занятия или удовольствия, никакие условия времени и места не могут служить для него оправданием, а при теперешнем упадке религиозного рвения наших путешественников поражают глубокое смирение и внимание, с которым турки и персы исполняют требования своей религии. Забота о чистоте тела служит приготовлением к молитве: частое омовение рук, лица и всего тела, бывшее исстари в обыкновении у арабов, формально предписывается Кораном, и вместе с этим положительно разрешается употреблять для омовения песок в тех случаях, когда нельзя достать воды. Обычай и авторитет духовенства установляют слова молитвы и положение, в которое должен становиться молящийся,— должен ли он молиться сидя, или стоя, или припав лицом к земле; но сама молитва состоит из нескольких кратких и выразительных слов; религиозное рвение не ослабевает от длинной и утомительной литургии, и каждый мусульманин в том, что касается его личности, облечен в священническое звание. Некоторые из теистов, отвергавших употребление икон, находили нужным сдерживать бредни фантазии, направляя взоры и мысли молящихся к кибле, или к какому-нибудь видимому предмету на горизонте. Пророк сначала намеревался польстить иудеям выбором Иерусалима; но он скоро принял более естественное решение, и взоры жителей Астрахани, Феса и Дели ежедневно обращаются пять раз в ту сторону, где находятся Мекка и ее священный храм. Однако всякое место считается годным для поклонения Богу, и Мухаммеданин молится безразлично где —и в своей комнате, и на улице. В отличие от иудеев и от христиан, пятница назначена днем еженедельного публичного богослужения; верующие собираются в мечети, и имам, обыкновенно избираемый между почтенными старцами, всходит на кафедру, чтобы начать моление и затем произнести проповедь. Но мусульманская религия обходится без духовенства и без жертвоприношений, а независимый дух фанатизма смотрит с презрением на служителей и на рабов суеверия.

II. Добровольное умерщвление плоти, составляющее в жизни аскетов их мучение и славу, было ненавистно пророку, который порицал своих товарищей за опрометчивый обет воздерживаться от мяса, женщин и сна, и решительно объявил, что не допустит в своей религии монашества. Тем не менее он установил ежегодный тридцатидневный пост и строго требовал, чтобы его соблюдали как правило благочиния, которое очищает душу и умерщвляет плоть, и как благотворное выражение покорности велениям Бога и его апостола. В течение месяца Рамадана, от восхода солнца до его заката, мусульманин воздерживается от еды и питья, от женщин, от бани и от благовонных веществ, от всякой пищи, способной поддерживать его физические силы, и от всякого удовлетворения чувственности. Сообразно с оборотами лунного года, время Рамадана совпадает то с зимним холодом, то с летней жарой, и терпеливый мученик не утоляет своей жажды ни одной каплей воды, пока не протечет утомительный знойный день. Запрещение вина, существовавшее у некоторых разрядов духовенства или отшельников, было впервые обращено Мухаммедом в положительный и общий закон, и значительная часть земного шара отказалась, по его требованию, от употребления этого благотворного, хотя и опасного, напитка. Вольнодумцы, без сомнения, не подчиняются этим тяжелым стеснениям, а лицемеры обходят их, но законодателя, который их установил, конечно, нельзя обвинять в том, что его последователей привлекало удовлетворение сластолюбия.

III. Милосердие мусульман нисходит даже до животных, а что касается бедных и несчастных, то Коран неоднократно рекомендует оказание им помощи не как особую заслугу, а как строгую и неизбежную обязанность. Мухаммед был едва ли не единственный законодатель, в точности определивший размер подаяний: этот размер может изменяться сообразно с размерами и с видом собственности, сообразно с тем, заключается ли эта собственность в деньгах, в зерновом хлебе, в рогатом скоте, в земных плодах или в товарах; но мусульманин тогда только исполнит закон, когда отдаст десятую часть своего дохода, а если на его совести лежит обман или насильственное присвоение, то он обязан уделить, под видом возврата, вместо десятой части пятую. Благотворительность есть основа справедливости, так как она не дозволяет нам нарушать права тех, кому мы обязаны помогать. Пророк может разоблачать тайны небес и будущности, но в своих нравственных постановлениях он может лишь повторять то, чему нас поучает наше собственное сердце.

Установленные исламом два догмата веры и четыре практические обязанности оберегаются наградами и наказаниями, и взоры мусульманина благочестиво устремлены на исход последнего суда. Пророк не осмелился определить время этой страшной катастрофы, а лишь неясно указал на небесные и земные знамения, которые будут предшествовать тому всеобщему разрушению, когда жизнь прекратится и теперешний строй вселенной уступит место первобытному хаосу. При звуках трубы возникнут новые миры; ангелы, гении и люди восстанут из мертвых, и человеческая душа снова соединится с телом. Учение о воскресении мертвых было впервые усвоено египтянами; они бальзамировали мумии и воздвигали пирамиды с целью сохранить прежнее жилище души в течение трех тысяч лет. Но эти попытки были местными и бесплодными, и Мухаммед высказал более философский ум, положившись на всемогущество Создателя, который одним словом может возвратить бездыханному праху жизнь и снова собрать воедино бесчисленные атомы, утратившие прежнюю форму или сущность. Нелегко решить, в каком положении