pétrisseur d’ame;
fond de l’âme;
aller à l’âme;
avoir de l’âme;
avoir l’âme chevillée au corps;
avoir l’âme sur les lèvres;
qui garde sa bouche, garde son âme;
les yeux sont le miroir de l’âme (TLF, RI, DMI, DS, NDS, DGLF, GLLF, ФРФС).
Отметим, что очень близким по значению и употреблению является, как и в русском языке, слово cœur, однако мы не будем здесь его рассматривать по следующим соображениям:
1) мы рассматриваем в своем исследовании этап вторичной конкретизации абстрактных понятий, а не этап абстрагирования конкретных понятий;
2) синонимичность этих слов не исключает возможности рассмотрения их по отдельности без ущерба для качества анализа;
3) именно душа является органом наивной анатомии человека, в то время как сердце – элемент его реальной анатомии;
4) сопоставление этих понятий следовало бы выделить в отдельный подраздел с дополнительным аспектом исследования (реальное-идеальное и идеальное-реальное). Мы надеемся коснуться этой темы в наших дальнейших исследованиях.
Из приведенной сочетаемости видно, что французская âme мыслится как:
1. Деревяшка, с которой человек совершает ряд физических действий. Французскую душу можно: пошевелить, осветить, сжать, перевернуть, разбить, расколоть, заставить вибрировать. Ее можно также вырвать у кого-то. Несколько «оживляют душу», делают ее равной человеческому органу, выражения смягчить душу, изъязвить душу.
2. Ткань. Французская душа явным образом ассоциируется с тканью и одеждой: ее можно отделывать, разрывать, сделать себе новую душу, надеть наперекосяк, можно вновь вернуться в свою душу ( как в оболочку). Интересен с этой точки зрения контекст voir sou âme à nu.
3. Металл. С душой совершаются действия, подобные тем, что совершаются с металлом: ее отливают по заданной форме, закаляют, и нам кажется, что именно в этом качестве ее приделывают к телу, делая человека стойким и живучим.
4. Отверстие внутри тела: у нее есть глубина, она может ассоциироваться с пещерой. Однако часто русское в глубине души будет переводиться как dans mon for intérieur. Также часто для обозначения глубины используется слово cœur. Контексты, в которых душа является местом рождения чувств, по нашим наблюдениям, являются сугубо поэтическими, а не общеязыковыми.
5. Хлеб. Во французской ментальности душа, так же, как и в русском языке, ассоциируется с хлебом, она может быть сухой и ее может месить «меситель душ».
6. Немногочисленные контексты позволяют нам отождествить ее с внутренним органом – ее можно лечить, у нее может быть врач.
Ключевыми в понятийном смысле из приведенных коннотаций являются коннотации ткань, одежда и металл. Рассмотрим их. Можно провести аналогию между приведенным выше описанием Чезаре Рипа, где душа была одета в переливчатые одежды, и существующей коннотацией ткань, одежда . Разноцветная или переливчатая ткань, по свидетельству Словаря символов (СС), является символом Целого. Сама по себе символика ткани очень разработана в различных мифологиях. Словосочетание ткань жизни служит красноречивым выражением символики ткани, не только связанной с идеями соединения и роста посредством смешивания двух элементов (основы и челнока – пассивного и активного) и не просто эквивалентной творению, но скорее обозначающей мистическое восприятие мира феноменов как своего рода покрывала, скрывающего от взоров истинное и глубинное. По замечанию древнегреческого философа Порфирия, «древние называли небеса покрывалом, поскольку в некотором смысле они есть одеяние богов». Так же и душа есть одеяние человека.
Символика ткачества поддерживается символикой Близнецов, обозначающих двойственный состав всего сущего: одна часть смертная, а вторая бессмертная (СС).
Необычайная распространенность метафоры ткани и одежды во французской культуре (см. далее вторую коннотацию понятия conscience), закрепленной за многими ключевыми мировоззренческими понятиями, возможно, объясняет французский эстетизм, сделавший эту страну столицей моды, стиля, воплощением идеи хорошего вкуса.
Соотнесенность души с металлом – символом прочности и защиты, представление души как защиты, которую создает себе человек, а не как слабого, уязвимого места – безусловно, новый романский смысл. Контексты façonner, mouler son âme, faire âme neuve, redresser l’âme , возможно, символизируют идею управления своими чувствами, столь подробно развитую в Спарте.
Французское слово и понятие conscience, обозначающее одновременно и совесть, и сознание (что само по себе значимо), было заимствовано в XII веке из латыни (DE). Conscientia, в свою очередь, образовано от con и scire, то есть «знать вместе». Conscientia – знание, разделенное со всеми – по своему значению колебалось между доверием и соучастием, сговором . Слово часто употреблялось для обозначения ясного знания, родившегося внутри человека, и, таким образом, развило другое значение – «интимное чувство», моральное знание, то есть интуитивное представление о том, что хорошо и что плохо. Слово было заимствовано в романские языки именно с этим значением («интуитивное знание добра и зла»), единственно известным до XVII века. В процессе употребления слова значение это ослаблялось, оставшись в выражениях bonne conscience, en son âme et consciene etc. Некоторые классические употребления сохраняют следы древней локализации conscience в желудке и груди, поскольку при раскаянии бьют себя в грудь. Отсюда выражения mettre la main à la conscience, a также se mettre un verre de vin sur la conscience (DHLF). Отметим, что с точки зрения русского языка французская совесть здесь выступает синонимично русской душе, которая упоминается в идиоме принять стаканчик на душу.
Понятие conscience употребляли в религиозных и профессиональных контекстах. В профессиональную сферу оно попало из типографского дела, процветавшего при монастырях. В этом есть своя логика: книжное дело – скрупулезное, и небрежное к нему отношение должно было вызывать муки совести – des scrupules (первопечатные книги – преимущественно Библия и произведения отцов Церкви). Именно этим фактом мы бы и рискнули объяснить существование во французском языке отдельного слова, обозначающего муки совести и связанного первоначально с идеей тщательного выполнения работы.
Чезаре Рипо предлагает нам следующее аллегорическое описание conscience: «Женщина держит в руках сердце и рассматривает его, вокруг сердца – золотая лента с греческой надписью «моя собственная совесть (сознание)», одной ногой она стоит на цветущем лугу, другой – на тернистом поле. Совесть – это знание, которое каждый человек имеет о совершаемом или замышляемом поступке, скрытом от других людей. Именно поэтому совесть рассматривает свое собственное сердце, в котором каждый держит тайны, которые только он один знает и может раскрыть. Совесть стоит босая в вышеописанном месте, символизирующем хорошую/плохую жизнь, через нее каждый идет со своими благими и грешными делами, она чувствует как острые шипы греха, так и сладкий аромат добродетели» (I).
В приведенном описании четко просматривается влияние христианской идеологии, часто использующей античный аллегорический ряд. Для нас важно, что совесть рассматривается через знание и связана с раскрытием тайн, иначе говоря, чем-то напоминает судебный процесс, который человек ведет сам над собой.
В современном языке у слова conscience выделяются следующие значения:
1) сознание;
2) совесть (conscience morale).
Второе значение этого слова определяется так: «Способность иметь морально- ценностные оценки своих действий. В таком качестве conscience может иметь два состояния: bonne conscience – состояние того, кому не в чем себя упрекнуть, и mauvaise conscience – болезненное чувство, возникающее от осознания собственного дурного поступка» (R1). Особенно выделяется также понятие conscience professionnelle, о котором уже шла речь ранее.
Слово conscience
