прошмыгнуть за хозяйский дом – в значительной степени осложнялась тем, что тот фрагмент ограждения «концлагеря», в который входила калитка, находился в хорошо освещенном участке двора и прекрасно просматривался из-за столов. Имелся вполне приличный процент риска, что кто-то из дамочек заметит странные перемещения и подымет совершенно ненужный шум. А потому нам необходимо было дождаться момента, когда взоры прекрасной половины свадебного гульбища будут прикованы к более завлекательному зрелищу, нежели парочка щетинистых мужиков в «комках»15, невесть куда ползущих вдоль забора.
Спустя некоторое время тамада в соседнем дворе вновь заорал в микрофон очередную сентенцию насчет гордой необоримости ичкерского свободного люда. Мент чуть-чуть приотворил калитку, открывая нам обзор: женщины за столами держали в руках фужеры и вовсю чокались друг с другом, возбужденно смеясь и переговариваясь.
– А что, шариат не запрещает пить ихним бабам? – шепот – нул мне на ухо Джо. – Они вроде не должны…
– А темно – Аллах не видит, – компетентно сообщил я. – И вообще – приготовься. Идешь первым…
Тамада вдруг хрипло закашлялся на середине фразы – довыделывался, бедолага. Тут же повисшую на миг тишину вспороли автоматные очереди, ракеты зашипели, ансамбль, компенсируя заминку, лупанул что- то наподобие лезгинки.
– Пошел! – крикнул я Джо, а он и так уже пошел – змеей ввинтился под забор и погнал пластать саженками, сноровисто загребая руками, попой мотая справа налево. И я за ним – не так, правда, сноровисто, – этак только в разведке учат ползать, – но тоже с крейсерской скоростью, отстав лишь самую малость. Не успели отзвучать последние выстрелы, как мы миновали опасный участок двора и, поднявшись в полный рост, скачками ломанулись за дом.
– Уффф… – выдохнул Джо, когда мы оказались в дальнем углу двора. – Получилось?
– Вроде бы, – уклончиво ответил я, боясь спугнуть удачу. – Давай…
Джо сноровисто вскарабкался мне на плечи и осторожно выставил над забором загодя припасенный обломок зеркала, разбитого десять минут назад в нашем умывальнике.
Полюбовавшись несколько секунд перископическим видом, сообщил:
– Можно! – и, слегка оттолкнувшись, оседлал забор, протягивая мне руку. Спустя мгновение мы благополучно приземлились на противоположной стороне и метнулись за приземистый сортир, раскорячившийся, как и положено, в самом глухом уголке двора.
К чеченским сортирам у меня отношение особое. Они мне импонируют по всем параметрам – не как памятники ичкерского зодчества, а как надежное укрытие в разного рода сомнительных предприятиях. Тутошние товарищи все причиндалы в своих владениях обустраивают основательно и со вкусом – на века. Так уж получалось все время, что все свои немногочисленные проникновения во вражеские владения я непременно начинал с сортиров – в Ичкерии они, как правило, большие и приятные на вид.
Вот и сейчас широченная спина сортира надежно заслоняла нас от посторонних взглядов грядущих визитеров в этот отдаленный уголок.
– Классная сральня, – одобрил Джо, осторожно высовываясь на пол-лица. – Посмотреть?
– Давай, – разрешил я. – Только мигом! Джо стремительно посетил сортир и вернулся на исходную позицию.
– Придется складировать тут, – с видимым облегчением заявил он. – Дырень там маленькая – труп не пролезет.
– А тут крышка, – заметил я, слегка приподняв люк выгребной ямы, – на миг пахнуло острым зловонием. – Можно упаковать целый взвод.
– А если поймают? – дрогнувшим голосом прошептал Джо. Я несколько секунд размышлял. Опасения Джо вполне понятны. Мы, конечно, всегда готовы умереть на поле боя от вражьей пули – работа такая, что поделаешь. Но мы прекрасно знаем нравы тутошнего населения. Принцип «око за око» чеченцы воспринимают буквально. Это значит, что если мы бросим в выгребную яму трупы гвардейцев Салаутдина, то в случае поимки нас посадят в оную же яму живыми и будут с интересом наблюдать, как мы там медленно тонем в хорошо выдержанном дерьме. Брр… перспектива, согласитесь, не самая радужная. А в том, что трупы будут, я ни капельки не сомневался – нам нужны два автомата. Если тела просто оставить за сортиром, какой-нибудь незадачливый выпивоха, ненароком промазав в дверь, может набрести на них раньше времени. А это, сами понимаете, чревато весьма нежелательными последствиями.
– Значит, придется работать на совесть – чтобы не поймали, – мудро заключил я. – А жмуриков тут оставлять нельзя – сам понимаешь…
Ждать пришлось недолго. Вскоре какой-то тип летящей походкой вырулил из-за угла и, вломившись в сортир, с ходу принялся пугать нас утробными рыками, отдавая выгребной яме только что выпитое и съеденное.
– Не наш, – пробормотал Джо, наблюдавший за подходами к сортиру при помощи осколка зеркала. – В гражданке, без оружия… О! А вот это – наши, – и подался бьыо назад.
На секунду придержав его руку с осколком, я успел рассмотреть в зеркало трех парней в камуфляже, вооруженных автоматами.
– Перебор, однако! – огорченно прошептал Джо. – Придется шуметь?
– Никаких шумов! Начинаем через десять секунд после того, как один из них войдет в сортир. Щели в двери есть?
– Обижаешь, начальник! Какие щели – чеченский же сортир… А вдруг не войдет никто?
– А на хера тогда они сюда приперлись? Приготовься – твой справа…
Гвардейцы закурили, деликатно дожидаясь, когда страшно взрыкивающий субъект прекратит очистительные процедуры. Дождались. Субъект скрипнул дверью и, пробормотав что-то нечленораздельное, пошел прочь. Дверь скрипнула вторично – раздались невнятные ругательства, из которых я заключил, что нехороший дядька основательно загадил пол и теперь придется кому-то тут убирать. Десять секунд минуло – имели место характерные кряхтенья и вполне объяснимые звуки иного свойства.
– Вперед! – выдохнул я, выскакивая из-за сортира и двумя мягкими прыжками приближаясь к своей жертве.
Гвардеец попался на редкость опытный и с хорошо наработанными автоматизмами – едва заметив меня, он одним движением перебросил оружие из-за спины на грудь и, слегка присев, нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Ай, маладэць, бляд! Спасибо Салаутдину – меры безопасности в его хозяйстве блюдутся с надлежащим тщанием. Было бы иначе – лежать мне с распотрошенным пузом у сортира.
Отбив левой ладонью направленный на меня ствол, я коротко рубанул локтем в горло гвардейца и тут же машинально добавил кулаком в висок, хотя можно было обойтись и без этого – парень, натужно хрипя и закатывая глаза, ничком рухнул наземь. Фиксация пульса – чисто машинально – отсутствует.
Джо чуть-чуть замешкался: он в прыжке сбил своего клиента на землю, но убить сразу не сумел – выронил нож. Теперь он душил гвардейца в низком партере, обхватив замком за шею и выворачивая голову жертвы набок. Мужик попался зело кряжистый и жилистый: умирать вот так, с ходу, не желал. Он страшно извивался, бия ногами по земле, и пытался могучей рукой ухватить моего боевого братишку за прическу. Получалось из рук вон: как таковая, прическа на голове Джо отсутствовала – он перед пленом постригся наголо, опасаясь подцепить вшей.
Вытащив нож, я шагнул было к ратоборцам, чтобы положить конец слегка затянувшейся процедуре. В этот момент дверь сортира приоткрылась – третий, поддерживая штаны, высунул голову наружу и возмущенно прикрикнул по-чеченски:
– Эй, придурки! Посрать нормально не дадите! Чего вы там не поделили?
Быстро сместившись в сторону, я мощно лягнул третьего ногой в лицо – он стремительно влетел в сортир, стукнулся головой о стену и бездыханным кулем сполз на пол. Проверять результат я не стал – таким ударом ваш покорный слуга запросто ломает шестисантиметровую сосновую плашку.
К этому моменту Джо умудрился сцапать свой нож, валявшийся на земле, и одним точным уколом под левую лопатку оборвал жизненный путь своего кряжистого клиента. Мужик выгнулся дугой, выбил ногами конвульсивную дробь… затих.
– Долго возишься, коллега, – неодобрительно пробормотал я, подхватывая труп своего гвардейца под мышки и влача его к выгребной яме. – Пошевеливаться надо!
