Рашид едет и забирает парней. Если через два часа тачка не будет стоять на дороге, я начну жечь бабки. И еще – если вдруг меня снимет снайпер, когда я буду любоваться в бинокль на моих парней, денег ты уж точно никогда не увидишь – я тут кое-что придумал… Все!
Немного помолчав, Зелимхан негромко крикнул по-чеченски:
– Эй, Икрам?
– Я здесь, Зелимхан! – подобострастно ответил спелеолог.
– Другого выхода нет?
– Не знаю! – затравленно воскликнул Икрам. – Ты здесь главный, тебе решать, как поступить…
– Идиот! – мрачно резюмировал Ахсалтаков. – Я тебя спрашиваю про другой выход из галерей… Точно другого нет? Или я не знаю о нем?
Икрам напрягся. Я сильнее надавил острием тесака на кадык спелеолога и скороговоркой пробормотал:
– Не дури, дядя! Как-то оно получится – хер знает! А я убью тебя прямо сейчас – гарантии железные!
– Нет, другого нет! – крикнул Икрам звенящим от напряжения голосом. – Откуда ему быть! Ты знаешь – это единственный…
– Ладно, ждите, – раздалось у входа весьма многообещающе. Зелимхан выбрался из хода, откуда-то снаружи донесся его приглушенный голос, полный сдерживаемой ярости и досады:
– Рашид! Иди сюда – дело есть…
– Ну вот, братишка, ты тоже поработал, – похвалил я Икрама. – Языком. Получилось вполне нормально. Теперь нам надо потрудиться вместе – если, конечно, есть желание остаться в живых. Смотри сюда…
Кратко объяснив спелеологу принцип действия «провокатора» и порядок взаимодействия всей взрывной системы, я демонстративно замазал глиной цифровое табло, оставив лишь микроскопическую дырочку для фотоэлемента. И нажал на кнопку включения фотореле. Икрам испуганно зажмурился и втянул голову в плечи.
– Не боись, дядя, такая техника не подводит, – успокоил я его. – Теперь все. Если кто-то полезет напролом, будет очень шумно. А теперь весь обратись в слух, дядя, даже одеждой не шурши…
Выдержав театральную паузу, я медленно махнул рукой перед фотоэлементом «провокатора», установленного на сто двадцать минут. Раздался едва различимый писк – как комар предсмертно крикнул. Икрам голову в плечи втягивать больше не стал – настороженно уставился на меня и поделился своими соображениями:
– Ты включил тот… на два часа?
– Включил, – подтвердил я. – Если бы табло не было замазано глиной, ты бы видел сейчас, что цифры начали убывать.
– Зачем ты это сделал? – насторожился Икрам.
– Это для тебя, дорогой мой, – сообщил я, обвязывая один конец репшнура вокруг правой щиколотки Икрама и освобождая его руки. – Теперь ты свободен в своем выборе. Пошел!
Икрам включил фонарь на своей каске и молча двинулся по тоннелю прочь от входа – прихватив мешок из-под баксов, я последовал за ним, придерживая волочившуюся по полу привязь. Когда мы удалились уже на достаточное расстояние, спелеолог, так и не сообразив, что значила моя последняя фраза, осторожно поинтересовался:
– Что значит «свободен в своем выборе»? И почему ты сказал, что включил эту штуковину для меня?
– Если какой-нибудь дебил не залезет туда раньше времени, взрыв произойдет через два часа, – пояснил я. – Тогда коридор будет завален, и мы с тобой окажемся отрезанными от внешнего мира минимум недели на две. И нам будет нечего есть…
Икрам резко остановился и в ужасе покосился на меня – я плотоядно ухмыльнулся, красноречиво цыкнув зубом.
– Топай, дядя, топай! – Подтолкнув спелеолога в спину, я двинулся за ним, наступая на пятки и жарко дыша в затылок, продолжал развивать свою мысль:
– Ннн-да… Ситуация… Короче, у нас есть время попробовать выбраться отсюда через этот твой запасной выход. Если не получится, у нас есть время вернуться назад и сдаться Зелимхану с деньгами до того момента, как произойдет взрыв. Мы успеваем?
– Ты совсем с ума сошел! – тоскливо воскликнул спелеолог. – Зачем ты так сделал?!
– Ты не ответил, дядя, – напомнил я, вторично цыкнув зубом. – Мы успеваем, или где?
– Надо быстрее, – Икрам резко наддал, теперь я еле поспевал за ним. – Там, рядом, рядом, там… но там сейчас уровень поднялся – прямо и не знаю…
Заметьте, речь о том, быть или не быть, уже не шла – вопрос стоял несколько по-другому: как быть? У спелеолога просто не оставалось иного выхода – я элементарным психологическим ухищрением загнал его в тупиковую ситуацию.
Вскоре мы добрались до сводчатого зала. Не останавливаясь, Икрам почти бегом зарулил в один из ходов, по каменистому полу которого струился пенистый поток. Тоннель явно шел под уклон, метров через двадцать мы уже брели по пояс в воде. Еще через пару десятков шагов спелеолог остановился – вход перегораживала стена без каких-либо признаков разлома.
– Ты ошибся, дядя, – восстанавливая дыхание, резюмировал я. – Пошли обратно – времени у нас не так уж и много.
– Нет, я не ошибся, – Икрам отрицательно помотал головой и потыкал пальцем в стену. – Выход здесь.
– Не дури. Икрам! – раздраженно прикрикнул я. – Здесь же тупик! Давай, пошли…
– Здесь сифон, – сообщил Икрам, разводя руками. – Я говорил – уровень поднялся. Вот…
– Что за сифон? – удивился я, ощущая, как нехорошее предчувствие начинает одолевать мое и без того перегруженное аналитическое приспособление. – Ну-ка быстро, в двух словах объясни мне, что это за диковина.
~ Труба загибается книзу, затем ровно идет, потом вновь поднимается…
– Какая труба? Ты че гонишь?!
– Ну, тоннель – какая разница. Тоннель здесь уходит вниз, под углом градусов в двадцать пять… на определенной глубине вновь переходит в горизонталь, затем снова идет вверх. А с той стороны – озеро. Ты с той стороны гряды когда-нибудь бывал?
Я вспомнил – действительно, что-то такое мы наблюдали, когда исследовали подступы к галереям. Небольшое озерцо под скальным уступом, полукругом вдающееся в лес по ту сторону гряды. Вот черт! Ни у кого из нас и мысли не возникло, что этот бочажок может таить такую хитрую загадку.
– В общем, придется нырять, – растерянно пробормотал я. – Там… просторно там? А какое расстояние надо проплыть под водой?
– Там не пльггь – на карачках передвигаться придется, – сообщил спелеолог, как-то нехорошо прищурившись. – Узковато там… Если бы это было где-нибудь в начале августа, пять-семь метров и ты в озере. До поверхности метра три – я нырял здесь. А сейчас… – Икрам ненадолго задумался, производя вычисления. – Сейчас, наверно, придется ползти под водой метров двадцать-двадцать пять. Видишь пятно? – спелеолог указал на черное пятно копоти, сохранившееся на перегораживающей тоннель стене. – Когда я тут был в последний раз, от этого пятна я спускался до сифона еще метров десять, потом нырял. А сейчас, значит, уровень поднялся метра на полтора. Многовато!
– Двадцать пять метров… – Я помолчал, пытаясь представить, насколько реальна перспектива преодолеть это мизерное по сухопутным меркам расстояние. – Двадцать пять… Угу… Тоннель под водой прямой? Или с загогулинами?
– Нет, там все путем, проблема не в этом. – Спелеолог вдруг зябко поежился и как-то неопределенно крякнул:
– Там, ближе к выходу на дно озера, порода слабенькая. Вкрапления песчаника… Короче, вода может вымыть кусок с потолка и завалить проход. Понимаешь?
– Ну и что? Толкать этот кусок перед собой, пока до выхода не доберешься, – со знанием дела предложил я. – Или, если кусище неподъемный, резко разворачиваться и драпать назад.
