имелась скромная гостиница для приема богомольцев. Впрочем, там не отказывали никому, нуждающемуся в приюте. Вот уж где нашим странникам были бы обеспечены покой и тишина!
Но после здравого размышления Компана отказался от идеи остановиться здесь. Дело в том, что монастырь был женским. Зная любвеобильную натуру Франсуа, Жерар мог уверенно прогнозировать себе постоянную головную боль. Если принять во внимание, с одной стороны, патологическую «везучесть» Перена, а с другой — папскую буллу о запрещении абортов для всех правоверных католичек…
Волосы на голове Компаны стали дыбом при мысли о масштабах неприятностей, из которых ему придется вытаскивать главу экспедиции. Кулаками или револьвером тут не поможешь! Детектив с грустью посмотрел на свои огромные кулаки. Кончится тем, что их обоих отлучат от Церкви!
Словом, Компана остановил свой выбор на постоялом дворе. О монастыре он решил Перену даже не говорить.
Вот так и получилось, что в настоящий момент участники спасательной экспедиции стояли у стойки в харчевне постоялого двора, потягивали местное терпкое красное вино — все-таки не такая гадость, как пульке, на французский вкус, естественно, — и обсуждали планы завтрашней поездки в джунгли. Ведь для того, чтобы что-то найти в районе, отмеченном на карте бравым сержантом, двух человек на вездеходе, даже на бронетранспортере, было явно не достаточно. Впору было вызывать армейское соединение и проводить операцию по прочесыванию леса. В общем, не соскучишься!
Компана повернулся спиной к стойке, обвел зал профессиональным взглядом сыщика, и, выбрав компанию крестьян, которые, по его мнению, заслуживали наибольшего доверия, направился к их столику. Франсуа со стаканом в руке поспешил за ним. Он, разумеется, отдавал себе отчет, что с его знанием испанского пользы от него будет не много. Но оставаться вне игры — это было выше его сил.
Крестьяне, к которым подошли спасатели, и в самом деле выглядели серьезными и солидными людьми. И проблема, которую они обсуждали, была очень серьезной — возможные последствия вступления в Североамериканскую зону свободной торговли для Мексики в целом, штата Чьяпас в частности, и Сьюдад-Реаля в особенности.
— Добрый вечер, сеньоры! — обратился к ним Компана. — Не найдется ли у вас минутки, чтобы помочь иностранным гостям в их поисках?
Лица собеседников обратились к нему. Они выражали горячее желание оказать посильную помощь.
— Нет, нет, сеньоры, — уточнил сыщик. — Нас не интересуют клады!
Желание помочь на лицах крестьян несколько поостыло. Но Жерар не терял надежды.
— Не доводилось ли сеньорам слышать чего-либо о самолете, разбившемся неподалеку отсюда? Дело в том, что в этом самолете летели наши друзья, и мы очень хотели бы выяснить их судьбу. Мы специально для этого прибыли из Франции.
— Си, си, сеньоры! — закивали головами крестьяне. — Разумеется, доводилось. Как можно такое не услышать! Такое несчастье! Примите наши соболезнования, сеньоры!
Не могли бы вы уточнить, когда это случилось?
— Когда случилось? Да, почитай, недели три тому назад. В конце прошлого месяца. Числа двадцать пятого. Или двадцать четвертого. Послушайте! В воскресенье был праздник святой Марии Гваделупской, а это случилось в пятницу накануне. Значит, двадцать шестого. Точно! Двадцать шестого. Так, Анхельмо?
Все разом замолчали и повернули головы в сторону человека, сидевшего во главе стола. По- видимому, он пользовался здесь непререкаемым авторитетом. Это был кряжистый мужчина средних лет с лицом, изборожденным морщинами. За все время бурных дебатов он не проронил ни слова. Его маленькие глазки были прикрыты тяжелыми веками, и порой казалось, что он дремлет. Во рту он держал короткую трубку, которая давно погасла. Иногда человек приоткрывал одно веко и бросал быстрый проницательный взгляд на кого-либо из собеседников. Под этим взглядом собеседник невольно ежился. Казалось, Анхельмо знает о каждом что-то такое, что и ему самому о себе неизвестно.
Услышав обращенный к нему вопрос, Анхельмо поднял голову, приоткрыл оба глаза, задумчиво пососал свою трубку и согласно кивнул.
Двадцать шестого — таков был вердикт.
«Совпадает!», — отметил про себя Компана.
— А вы не видели, что это был за самолет? — задал он следующий вопрос.
— Некоторые видели. Говорят, что это был самолет вроде того, на котором прилетели вы с вашим другом. — Очевидно, вынужденная посадка французов не прошла незамеченной для жителей городка. Видно, нечасто балуют их такими событиями.
— Нет, не такой, а немного побольше! — возразил кто-то из сотрапезников.
Разгорелась бурная дискуссия о размерах упавшего самолета, из которой Компана смог уяснить, что никто из сидевших за столом сам самолета не видел, но его видели его родственники или знакомые, или родственники знакомых. От реплики к реплике летательный аппарат пух как на дрожжах, и к концу спора вырос до размеров «Боинга-747». Видимо, сказалась кастильская гордость, унаследованная местными жителями от далеких предков. Каждый из них считал себя прямым потомком конкистадоров.
«А почему бы и нет? — усмехнулся про себя Компана. — В конце концов, чем Сьюдад-Реаль хуже Локерби?»
— Но в таком случае взрыв должен был быть очень сильным, — высказал предположение французский сыщик.
— Да, да, сеньор! Очень сильный взрыв. Ну просто очень-очень сильный! Столб дыма видели многие. А в доме Фелипе взрывной волной стекла повыбивало!
— Не может быть! — не поверил французский гость. Это противоречило всем его представлениям о законах физики. — А где можно поговорить с этим самым Фелипе?
Из ответов выяснилось, что упомянутый Фелипе — личность, мягко говоря, не заслуживающая уважения. Большой любитель мескаля, он регулярно упивается этим напитком до потери человеческого облика. При этом ему мерещится всякая чертовщина — то люди с песьими головами, то бог Кетцалькоатль верхом на осле.
«Прямо какой-то вход в Иерусалим, — подумал Компана, — С поправкой на местный колорит, разумеется!»
Во время этих запоев Фелипе творит черт знает что: буянит, крушит мебель, обижает жену и детей.
— Да, сеньор, и в тот день тоже. Налакался до поросячьего визга. И буянил. Очень буянил. А выбитые стекла все видели. Туда почти полгорода сбежалось поглазеть. И жена Фелипе очень плакала.
Дальнейшие расспросы позволили установить, что осколки выбитых взрывом стекол валялись почему-то во дворе под окнами дома Фелипе, а не внутри, как следовало ожидать. Компана вздохнул с облегчением. Законы физики на этот раз остались неопровергнутыми.
— Но если вы видели дым, сеньоры, вы должны знать, где это произошло? — задал детектив свой главный вопрос.
Крестьяне согласно закивали головами. Компана достал из кармана и расстелил на столе карту штата Чьяпас. Нет, это была не та карта, которую вручил сыщику полицейский сержант. Эту карту Жерар купил в магазине на площади за двадцать пять центов. Во-первых, ему не хотелось смущать свидетелей фиолетовым грифом «Для служебного пользования». Во-вторых, на ней не было карандашных пометок в виде стрелок или кружков, которые могли бы повлиять на беспристрастность показаний. Во всех иных отношениях обе карты были абсолютно идентичными.
Свидетели начали водить по карте взглядами, затем пальцами, что-то бормоча про себя. Наконец, они замерли и молча повернули головы в сторону Анхельмо.
Анхельмо открыл один глаз, достал изо рта трубку и уверенно ткнул толстым пальцем в карту, оставив на ней жирный отпечаток. Компана поспешил обвести его кружком, так как, расплываясь, пятно грозило заползти в соседний штат Табаско и даже в Гватемалуи Белиз, что было чревато уже международными осложнениями. Тридцать квадратных километров тоже, конечно, не подарок, но все же лучше, чем департамент Иль-де Франс!
— Не могут ли сеньоры предположить, что послужило причиной этой ужасной катастрофы?
