— Проходи.
Дядя Альберт и впрямь сидел за столом. Только это был другой стол — хрупкий лакированный уродец. Прежний — массивный, тяжелый, с резной столешницей — нынешние хозяева куда-то задевали. И телефон на этом столе стоял только один, а вот бутылок целых три — слева от дяди наполовину выпитая бутылка виски, чуть поодаль початая бутылка джина. Здесь же торчала пластиковая бутылка с содовой.
Как обычно, дядя был слегка пьян, его лицо лоснилось, глаза, подернутые маслянистой пленкой, прикрывали тяжелые веки.
Увидев Флоран, он встал и вышел из-за стола.
— Фло! — Он старался быть строгим. — Где ты пропадаешь? — Нетвердой походкой он направился к племяннице. — Мэри, где ты ее нашла?
Мэри презрительно хмыкнула и повернулась к Флоран.
— Она не иголка, чтобы теряться. Сама нашлась. Верно, Фло?
Дядя прикоснулся к щеке племянницы, указал ей рукой на стул, стоявший у стола.
Мэри, напоследок оглядев кабинет, пошла к двери.
— Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать.
— Иди-иди, милая! — с облегчением произнес дядя. — Мы тут все обсудим.
Мэри выскользнула из кабинета.
Флоран посмотрела вокруг — здесь так мало осталось от отца. Пара греческих ваз, маленький столик на колесах, громадный глобус на каменной подставке. Пожалуй, все. Новые хозяева умудрились куда-то сплавить даже старинные книги, стоявшие на полках.
— Выпьешь? — Рука дяди потянулась к бутылке.
Флоран успела перехватить бутылку, подтянула ее к себе.
— Ты чего? — Его брови удивленно прыгнули вверх.
— Я не пью! А вам хватит!
— Ну как знаешь! — усмехнулся дядя. Он наклонился, открыл дверцу тумбочки, достал оттуда заветную фляжку. Запах коньяка разнесся по кабинету.
— Будь здорова! — Он поднес фляжку ко рту и сделал пару больших глотков.
Флоран молча смотрела в лицо Альберта. Она с трудом его узнавала — он опух, обрюзг, как-то весь расплылся.
— Значит, вы продолжаете разрушать дом?
Альберт неторопливо закрутил пробку, положил фляжку рядом с собой. С таким расчетом, чтобы ничья рука не смогла до нее дотянуться. Только его собственная.
— Что значит — продолжаем? — Альберт усмехнулся. — Мы еще и не начинали.
— Даже так! — Флоран положила руки на колени. Она не хотела, чтобы он видел, как дрожат пальцы. — Предупреждаю, когда я вернусь, то выброшу вас в течение двадцати четырех часов.
Дядя молча смотрел на племянницу.
— Говорите, что вам нужно! — почти выкрикнула Флоран. — Или я ухожу!
— Куда ты уходишь, Флоран? — пробормотал он, снова отвинчивая пробку.
На мгновение в его голосе она уловила чуть различимую нотку жалости. Он то ли жалел себя, то ли ее. Судя по усталому тембру, дядя и сам смертельно устал от всего: от неожиданно свалившегося богатства, от необходимости принимать решения, вести переговоры с партнерами и всевозможными просителями.
— Это не ваше дело, дядя Альберт! — сказала Флоран. — Тем более что я уйду ненадолго. А вот когда вернусь…
Она замолчала, видя, что дядя снова приоткрыл дверцу тумбочки, достал какие-то бумаги.
— Это надо подписать!
— А что это такое? — Флоран подтянула бумаги к себе.
— Дарственные на картины. Оказывается, твой папаша составил бумаги на картины таким образом, что продать их без твоего разрешения невозможно.
Флоран усмехнулась! Отец словно предчувствовал эту ситуацию.
— Ничего я подписывать не буду! — Она отодвинула бумаги. — И вам рекомендую прекратить уничтожать то, что вам не принадлежит! Побойтесь Бога!
— Бога?! — Альберт в упор посмотрел на племянницу. — Наш Бог, милая Фло, известен. Это деньги! Это и отец, и сын, и все церкви этого мира! Не будет денег — не будет и Бога!
— Не кощунствуйте! — Флоран встала. — Я докажу, что Бог есть! И он обязательно вас накажет! — Она направилась к выходу.
— Глупая, наивная девчонка! — крикнул Альберт вдогонку. — Себя пожалей! Ты можешь заработать на продаже картин хорошие деньги — сто, двести тысяч за каждое полотно! Неужели тебе не нужны деньги? Фло, одумайся!
Флоран выскочила из кабинета, плотно прикрыв дверь. Скорее, скорее отсюда! Ей не место в этом вертепе!
Она стремительно миновала галерею. Через гостиную идти не хотелось, она сразу свернула в боковой коридор, чтобы через него добраться до своей комнаты. Надо собрать кое-какие вещи, взять сумку и бежать, бежать как можно быстрее. Она надеялась, что вернется сюда уже с судебными исполнителями.
Флоран подошла к двери, сунула ключ в замочную скважину. Замок не работал. Может, они успели сменить замок и в ее спальне?
Флоран толкнула дверь рукой. Дверь открылась. Значит, она забыла ее запереть?! Странно.
Переступив порог, Флоран замерла. Прямо перед ее глазами маячила спина какого-то мужчины. Он рылся в ее вещах — Флоран видела худую подвижную спину, обтянутую черной водолазкой.
Она хотела выйти так же незаметно, как и вошла. Сделала шаг назад, задела торшер, стоявший у двери. Торшер грохнулся на пол, мужчина не поднимаясь оглянулся.
Это был Джон Пиколь. Увидев стоявшую у дверей Флоран, он улыбнулся.
— Что вы здесь делаете?! Немедленно уходите!
— Да-да, — сказал Джон. — Уже убежал.
На его худом подвижном лице застыла улыбка. Он направился к двери. Флоран посторонилась и наклонилась, чтобы поднять торшер.
Этим воспользовался Джон. Оглянувшись, она увидела его перед собой. Джон стоял на коленях.
— Что такое? Что вам нужно?! — крикнула Флоран.
Джон умоляюще смотрел на нее.
— Фло, я люблю тебя!
— Что?! — Она ничего не понимала. Человек, только что рывшийся в ее вещах, признается ей в любви?!
Да, с новыми хозяевами не соскучишься!
— Я полюбил тебя еще тогда, когда впервые увидел. Флоран, выходи за меня замуж! Мы упечем этих идиотов в тюрьму, а сами так заживем! — Он покачал головой. — Ах как мы заживем!
Худое бледное лицо Джона прыгало у нее перед глазами. Похоже, у него дергалось веко. Флоран сделала шаг назад, поставила торшер на место.
— Джон, уйдите, — повторила Флоран. — Вы рылись в моих вещах, а теперь хотите стать моим мужем? Это же… — она покачала головой, — глупо. Уходите, Джон. А то я вызову полицию.
Но Джон не собирался уходить. Он неторопливо поднялся с пола и усмехнулся.
— Фло, ты еще ребенок. Если ты не примешь моего предложения, то останешься нищей. Тебя выкинут из дома, как приблудную псину! У тебя не будет ничего, не будет даже денег, чтобы снять жилье. Ты сгниешь в монастыре! Фло, у тебя нет выхода! Или выходишь за меня, или до конца дней — голод и нищета!
— Да пошел ты! — Флоран сжала кулаки. — Пошел к своим козам! Немедленно! Они по тебе соскучились!
— Что?! — Лицо Джона тут же преобразилось — скулы заострились, затвердели, губы вытянулись в нитку. — Ты меня гонишь?! Тварь! Я тебя научу разговаривать! Шлюха! Да со мной и в Париже так не говорили!
