обязан, так что ночью они съездили на место и все вывезли. А через пару часов ангар полыхнул. Но кто это сделал, я не знаю.
— Но как вы догадались, что их надо вывезти? — повернулся к нему Рид.
— Не знаю! — честно сознался Коллинз. — Было какое-то предчувствие.
— Лейтенант, а сейчас у вас какое предчувствие? — повернулся к нему отец Климент.
— Надо побыстрее уносить ноги! — улыбнулся Коллинз. — А то здесь случаются облавы. Как бы не напороться на патруль! Придерутся к документам, отвезут в участок! Потом объясняй, что ты делал в аварийном здании.
— За дело! — приказал отец Климент. — А ты, Фло, иди и жди нас в машине.
Но Флоран сама знала, что ей делать. Она подошла к разбитой кабине, наклонилась, сквозь пролом просунула голову внутрь.
Поначалу ничего не могла разглядеть — кабина была завалена рухнувшим стеклом, кусками приборов. Они фосфоресцировали в темноте. Но тут вспыхнул луч — Коллинз достал фонарик и дал его Риду.
Теперь Флоран могла видеть разбитые часы, они валялись на полу — наверное, в момент удара они вывалились из панельного щитка. Это были те часы, на которые в последние мгновения своей жизни смотрел ее отец. Рядом лежало кресло, обшитое светло-коричневой тканью. Ткань была забрызгана чем-то красным — очевидно, кровью.
Дурнота подступила к горлу. Флоран представила, как на полу, придавленные креслами, лежат ее родители, как коричневая обивка впитывает в себя живую, теплую кровь горячо любимых людей.
— Фло, тебе плохо? — Рид подхватил ее под руку.
— Нет, ничего! — Флоран отвела его руку. — Не обращайте внимания, я выйду подышу воздухом.
Пока мужчины изучали обломки — резали, пилили, строгали, — Флоран стояла у дверей, утирая льющиеся из глаз слезы. Это были последние на земле вещи, которые видели ее самые близкие люди. Эти куски железа, пластика, осколки стекла помнили их дыхание, их тепло, хранили в себе их кровь.
Это было невозможно сознавать. Чувствуя предательскую слабость в ногах, Флоран вышла во двор. Подошла к ближайшему сугробу, зачерпнула в ладонь холодного снега, растерла лицо.
Стало немного легче. Где-то за близкой рекой закатывалось солнце. Оно равнодушно смотрело на девушку с заплаканным лицом, не в силах ничего предложить. Оно не могло даже растопить снег, пробить своими стрелами сгущающиеся облака, а не то чтобы осушить ее слезы. На мгновение Флоран показалось, что солнце это и есть Бог — великий, непостижимый и… беспомощный. Но ей тут же стало страшно от таких мыслей. Флоран снова наклонилась и зачерпнула пригоршню снега. Скатав из него снежок, приложила вначале к одной щеке, потом к другой. С каждым мгновением снежок становился меньше, терял форму, рыхлел.
Через пару минут из дверей склада выскочил Рид. Подбежал к Флоран, схватил ее за руку.
— Хочешь в снежки поиграть?
— Нет, уже не хочу! — сказала Флоран.
Она размахнулась и бросила снежок в стену — белая крупка брызнула во все стороны.
— Фло, смотри, что я нашел! — Он достал из кармана пластмассовую коробочку, снял крышку.
Внутри темнела густая, желеобразная масса.
— Это что такое? — наморщила лоб Флоран.
Рид улыбнулся.
— Сейчас я все объясню! — Они подошли к машине. — Перед полетом в стойку штурвала заливают специальное масло — «Веспер-27». Оно необходимо, чтобы штурвальное колесо вращалось без помех. Причем масло нужно заливать в зависимости от погодных условий. У него есть разные модификации! Понятно?
— Понятно! Это не так сложно.
Рид распахнул дверцу, усадил Флоран, обежал машину сзади и сел рядом.
— Но это масло… — он снова вынул коробочку, откинул крышку, — явно не «Веспер». Ты видишь, какая консистенция? Как желе! А «Веспер» не замерзает и при минус сорока, на нем даже работают самолеты, обслуживающие арктические экспедиции.
— Так что это значит? — Флоран постучала пальцем по пластмассовой крышке. — Сегодня минус девять, я с утра смотрела на градусник.
— А это значит, что в штурвальную стойку кто-то залил другое масло. То, что на морозе замерзает. А когда самолет находится на высоте, там очень холодно. Следовательно, на высоте оно замерзло еще быстрей, почти сразу! И самолет стал неуправляемым. Это как ехать на машине без руля!
Флоран молча смотрела на коробочку. Туда упаковали вещество, убившее ее родителей.
— Выходит, их убили, Рид? — Флоран прижалась лбом к его плечу и так, не шевелясь, молчала несколько мгновений. — Но кто мог подменить масло?
— Да кто угодно! — Рид аккуратно отодвинул ее. — Тот, кто может проникнуть в ангар, тот может подменить и масло!
— Но ведь для этого нужно знать устройство самолета… — предположила Флоран. — Вот я, к примеру, совершенно не понимаю, куда можно залить масло. Я и в машине с трудом найду это отверстие… — Она посмотрела на Рида. — А может, отец сам по ошибке залил в стойку другое масло?
Закрыв коробку, Рид сунул ее в карман.
— Этого не может быть! Грегори интересовался технической частью самолета, но не до такой степени. Он любил летать, все остальное было на мне! А я с маслом ошибиться не мог. Еще с летной школы я твердо усвоил: для штурвальной стойки лучше «Веспера» ничего нет. У меня в обслуживающем боксе не было ничего другого, кроме пары бутылей «Веспера».
Из склада вышли Коллинз и отец Климент. Оба несли в руках по небольшому железному ящику. Лейтенант закрыл дверь на замок, сверху наложил поперечную штангу, запер ее на ключ.
— Ну? Все сняли? — выглянул из салона Рид.
— Все! — кивнул лейтенант.
Уложили ящики в багажник, сели в машину и поехали.
— И что там с этим маслом? — спросил отец Климент.
Рид изложил свою версию.
— Занятно! — согласился отец Климент. — Но лаборатория должна подтвердить, что это масло не то! Тогда можно будет искать тех, кто его подменил!
— А вдруг масло было бракованное? — повернулся к нему Коллинз.
— Экспертиза покажет! — заверил его отец Климент. — А уж потом подумаем, где искать.
— А куда мы едем? — Флоран посмотрела в зеркало заднего вида на отца Климента.
— Высадишь нас у полицейского управления. Мы с Ником оформим запросы. — Он посмотрел на Флоран. — А у вас какие планы?
— Хочу съездить домой, переодеться, забрать кое-какие вещи.
Машина неслась по улицам города. Отец Климент задумчиво смотрел в окно.
— Что ж, поезжай! Потом созвонимся! Кстати, Ник, у вас есть досье на родственников Флоран?
— Разумеется! — усмехнулся Коллинз. — У нас есть досье на каждого жителя города старше шестнадцати лет.
— Это хорошо! — улыбнулся отец Климент. — Дело пойдет быстрей.
Флоран притормозила на том же перекрестке.
— Хотел бы я взглянуть на твоих родственников! — нахмурился отец Климент. — Неужели они организовали убийство родителей? Дело-то непростое!
— А что здесь сложного, — откликнулся Коллинз. — Если версия с маслом верна, то нет ничего проще: кто-то приходит в ангар, заливает масло в штурвальную стойку и ждет, когда мистер Рейд отправится в полет. Понятно, что в случае отказа штурвала на высоте выжить никому не удастся.
— Значит, я тоже должен был умереть? — произнес Рид. — И спасла меня случайность.
— Неправда, — сказал отец Климент. — Тебя, Рид, спас Господь, действующий под видом случайности.
— Да будет так, — улыбнулся Рид. — Не спорю.
— А по-моему, Рида спасла болезнь матери! — возразил Коллинз.
