чужеземными, порой похожими на собачий лай словами («Ваучер!»). На трибунах, по телевизору, в печати царят пустословие, ложь, грубость. Поэтому наш современник приучился слушать вполуха, смотреть вполглаза, читать по диагонали, не проявлять сочувствие к лежащему старику или старухе, мимоходом причмокнуть и пожать плечами. Ныне молодой человек не защитит девушку от наглого нахала, не остановит вора, забравшегося в карман соседа. За редким исключением!
И я с грустью думаю: в среде рабов умирает общественный идеал, личность не хочет выйти из узких рамок себялюбия, индивидуализма, не может дорасти до сознания ответственности за общее дело. И потому созданный с их молчаливого согласия, строй преследует собственные интересы, обрекая общество на вырождение...
И все же я надеюсь, а иногда эта надежда превращается в веру, что это болезнь века, не рак или СПИД, а грипп, корь, пусть даже холера... Эпидемия, охватившая континенты! А вдруг?!
И в самом деле, бреду, опираясь на трость и зазевавшись, задумавшись или кто знает почему, ее роняю. И вдруг!.. молодой человек, быстро наклонившись, с улыбкой ее подает... Тянусь отворить дверь в магазин. И вдруг!.. Она распахивается, и юная девушка мило щебечет: «Проходите!» Выхожу из троллейбуса. И вдруг!.. Чувствую, как меня кто-то поддерживает, ухватив за локоть... Сколько было таких неожиданностей, проявлений доброты, внимания...
Приходит на ум и девочка лет десяти—двенадцати, которая, взяв меня под руку, спрашивает: «Дедушка, может, вас проводить?» Значит, в их сердцах не угасло милосердие! И невольно вспоминается рассказ ныне покойной Александры Петровны, как ее сын Рюрик Павлов, летчик, погибший в 1941 году в неравном бою с тремя немецкими «юнкерсами», будучи школьником 8-го класса, на вопрос, почему опоздал на обед, весело смеясь, ответил: «Мама! Вижу, плетется старушка, проковыляет десяток шагов и остановится... Я взял ее на руки и отнес домой. Так меня, бедная, благодарила!»
Жизнь! Добро и зло всегда рядом. В изложенных рассуждениях, чувствах, понятиях я старался приблизиться к правде. И спрашивал себя: прав ли Федор Михайлович Достоевский, когда в 1876 году в «Дневнике писателя» писал: «Где же правда, неужели и вправду мир еще так далек от нее? Когда же пресечется рознь и соберется ли когда человек вместе, и что мешает тому? Будет ли когда-нибудь так сильна правда, чтоб совладать с развратом, цинизмом и эгоизмом людей? Где выработанные, добытые с таким мученьем, истины, где человеколюбие? Да и истины ли уж это, полно? И не одно ли они упражнение для 'высших' чувств, для ораторских речей или для школьников, чтобы держать их
в
руках, —
а
чуть дело, настоящее дело, практическое уже дело — и все по боку, к черту идеалы! Идеалы
вздор,
поэзия, стишки! И неужели
правда,
что жид опять везде воцарился, да и не только 'опять воцарился', а и не переставал никогда царить?»
А может, правы Ницше,
Маркс,
утверждая, что жизнь есть борьба? Сильный побеждает слабого, умный — глупого, хитрый — простодушного... Или искать гармоническое сочетание человека с жизнью в мудром Барманизме?
Жизнь моя напоминает приключенческий роман. И я не удивлюсь, если эта моя исповедь увидит свет, а изложена она языком того времени, понятиями и рассуждениями, чувствами того времени, я не удивлюсь, что снова попаду на скамью подсудимых за то, что кого-то обидел в своих поисках.
В каждом живом существе, книге, картине, музыкальном произведении своя истина. Христос сказал: «Истина — это Я!» Магомет, Будда, Конфуций так, наверно, думали. Ленин, Гитлер уверяли о том же. О том же твердят цари, короли, президенты.
Конец