тем, что рожать ребенка, видимо, все-таки придется, а тем, как я удивилась и разозлилась, оттого что мне пришлось так долго ждать. Судя по виду больных в приемной, они давно с этими очередями примирились. Они знали, что будут ждать, знали, что это неизбежно, не знала только я. Интересно, сколько еще мне уготовано неприятных неожиданностей, о которых я даже не подозреваю? Ведь о целом ряде вещей мне до сих пор знать было ни к чему, а теперь придется с ними столкнуться. Я свернула на Марилебон-Роуд и направилась в сторону красиво освещенного блестящего шпиля Кастрол Хауз [12]. Я ощущала опасность. Я чувствовала, что тучи сгущаются, что моя независимость под угрозой. И не представляла, как мне удастся справиться самой.
Раз уж вышло так, что я решила иметь ребенка, а точнее, не решилась его не иметь, передо мной неотвратимо встала проблема предания этого факта гласности. Подобную новость невозможно скрывать вечно, а я была уже на четвертом месяце. С этой точки зрения отсутствие моих родителей было мне как раз на руку, с другими членами нашей семьи я виделась крайне редко. Брата в Доркинге я навещала по обязанности примерно раз в четыре месяца, но этого легко было избежать. Сестре же, по моему убеждению, в какой-то момент следовало рассказать, ведь у нее самой трое детей, и, наверно, она мне посочувствует. Мы с Беатрис всегда ладили, насколько это возможно между сестрами. Тем не менее, я не спешила ей писать. Терпеть не могу поднимать шум. И не люблю причинять беспокойство.
По иному обстояло дело с друзьями. Думая о Джо и Роджере, я терялась в догадках, как поступить. Мне не очень нравилось разгуливать с ними повсюду, ожидая ребенка от кого-то другого, и не думаю, что, знай они правду, это понравилось бы им самим, хотя ничего нельзя сказать заранее. С другой стороны, меня ничуть не привлекало проводить в одиночестве вечер за вечером, если я расстанусь с ними обоими. Мне и сейчас-то было довольно трудно не давать себе впасть в уныние, а если у меня объявится столько свободного времени, куда я денусь? К тому же я никак не могла решить, когда приступить к обнародованию моей новости. Может быть, стоит отложить это до тех пор, пока все не станет видно невооруженным глазом? Нет, нельзя. Значит, я должна поднять вопрос до того, как мое положение станет для всех очевидным, а времени у меня оставалось в обрез. Я и сейчас уже не могла застегнуть юбку и не влезала в лифчики. Сотню раз я прокручивала в уме сцену признания, но даже в мыслях мне не удавалось изложить все должным изяществом, знанием дела, тактом и уверенностью в себе. Мне казалось, что Джо — более легкий вариант, ведь его я знала лучше. И как-то вечером я с бухты-барахты пустилась с ним в объяснения, спровоцированная случайным замечанием, которое он сделал, пока мы шли по Парк-лейн.
— Слушай, ты видела фильм Бергмана о родильном доме? — спросил он. — Ну тот, где у каких-то странных женщин все время случаются выкидыши?
— Только не говори мне про родильные дома, — ответила я почти машинально.
— Почему? — удивился Джо. — Тебя это расстраивает? Ты что, не любишь такие темы? До чего же ты нетипичная женщина!
— Глупости, — возразила я. — Просто я не желаю слушать о родильных домах. Я сама скоро туда угожу.
— Что?! — воскликнул Джо.
— То, что я беременна, — сказала я сварливо.
— Ого! — проговорил Джо, не замедляя шага. Через несколько минут он добавил: — Но ты же не собираешься рожать?
— Именно собираюсь, — ответила я.
— Зачем?
— А почему бы и нет? Не вижу причин, почему бы мне не иметь ребенка. А ты?
— Да я могу привести тебе их хоть сотню. По-моему, это в высшей степени нелепая, романтическая, идиотская затея. Чушь какая-то. Мне кажется, ты спятила.
— Не понимаю почему, — упрямо повторила я.
— Да, кстати, а он что говорит? — продолжал Джо. — Это же его вина, вот пусть и вытаскивает тебя из этой истории. Он ведь достаточно богат, правда? Почему бы тебе не попросить его раскошелиться, ты бы уехала и устроила все наилучшим образом.
— Ты имеешь в виду Роджера? — слабеющим голосом спросила я.
— Ну да, Роджера. Почему вы не поженитесь? Нет, только, ради Бога, не трудись объяснять мне. Не представляю, чтобы кому-нибудь захотелось выйти замуж за этого расфуфыренного болвана и эгоиста, за эту бездарность. Но если тебе противно выходить за него, можно же что-то сделать.
— Ничего делать не хочу.
— Только не уверяй меня, будто ты хочешь ребенка.
— Не возражаю, — ответила я.
— Но все-таки, что он об этом думает? Если он вообще думает?
— Я ему еще не говорила, — сказала я, и это была чистая правда.
— Не говорила? Нет, ты положительно свихнулась. Интересно, почему?
— Просто к слову не пришлось.
— О, Боже! Сдаюсь. И что же ты предпринимаешь?
— Сходила к врачу, — с некоторой гордостью сообщила я. — Он забронирует мне место в больнице.
— Господи, — тихо пробормотал Джо, глядя в небо, темневшее сквозь подсвеченные неоном деревья. — Она и впрямь настроилась! Будет рожать. — Он был потрясен, бедный Джо.
Я видела, что он потрясен. Ему эта идея нисколько не нравилась.
— Не делай глупость, — сказал он после того, как мы молча прошли еще несколько шагов. — Слышишь, не смей. Я тебе запрещаю. Это искалечит всю твою жизнь. Если нужны деньги, я одолжу. Сколько нужно? Сотню? Две? Сколько?
— Большое спасибо, Джо, — сказала я растроганно. — Но мне ничего не нужно. И потом, уже поздно.
Я сказала это весьма авторитетно, хотя на самом деле ни о чем не имела представления, так же как о джине и о врачебных приемных, но Джо тоже не имел представления и поверил мне.
— Ну ладно, — сказал он, — если уж тебе так хочется, строй из себя идиотку. Но не уверяй, будто ты всю жизнь только и мечтала, как бы заиметь младенца. Тебе же его все равно не отдадут. Не отдадут и все. Будешь только расстраиваться попусту. Зря потратишь время и нервы.
Я не сразу нашлась, что ответить на эту реплику, потому что меня глубоко оскорбили два предположения, вытекавшие из его слов: во-первых, будто я принадлежу к тем особам, которые втайне жаждут выполнить свое материнское предназначение, а во-вторых, что какая-то неведомая власть начнет вмешиваться в мои дела и отнимет у меня моего гипотетического ребенка. Я решила сначала заняться пунктом первым.
— Разумеется, я никогда не жаждала иметь ребенка, — начала я. — Да я об этом меньше всего думала! Младенцы меня никогда ничуть не волновали и не трогали.
— Ерунда, — возразил Джо. — Все женщины мечтают о детях. Для них в этом смысл жизни.
— Какая несусветная чушь! — возмутилась я, чувствуя, что во мне закипает бешенство. — Какая старомодная, идиотская чушь! Просто детский лепет! Не вздумай меня убеждать, будто кто-нибудь когда- нибудь решится вынести все физические трудности, связанные с детьми, ради чего-то такого эфемерного и неопределенного, как смысл жизни!
— А трудности большие? — спросил Джо, моментально переключившись.
— Да как тебе сказать? Не слишком, — покривила я душой. — Во всяком случае, пока.
— Значит, — продолжал Джо, — ты никогда особенно не стремилась иметь детей. Этому-то я верю Но все равно, держу пари, ты бы разозлилась, если бы кто-то сказал, что ты неспособна родить, так ведь?
— Вот уж нет! — ответила я твердо. — Вздохнула бы с облегчением. Не знаю, что бы еще доставило мне большее удовольствие.
Хотя, должна признаться, Джо был совершенно прав: я действительно испытывала какую-то извращенную болезненную гордость по поводу своей не подлежащей сомнению плодовитости.
— В таком случае, — сказал Джо, — я не понимаю, почему ты не приняла никаких мер?
Я промолчала, потому что и сама не понимала почему. К этому времени мы уже подошли к Марбл Арч.
