— Так же, как и мне, — механически ответил Даниэль и так же механически пожал бескровную руку своего гостя.
Затем с огромным облегчением он запер дверь. У него было такое чувство, словно удалось избежать реальной опасности.
«Возможно, — сам себе сказал он, — я просто чувствую облегчение, ибо свидетеля своего срама больше никогда не увижу».
Взгляд упал на бутылку виски, и он налил себе бокал. Вначале курение и виски были для него лишь позерством, но со временем стали насущной потребностью.
Не поморщившись, он выпил крепкое виски и пробормотал про себя:
«Самовнушение и бессмыслица».
Вывод, сделанный Дюпоном, определенно не подтверждался, да и многие пункты были спорными. Например, тот факт, что телефон был блокирован…
Чтобы убедиться, он снял трубку. Но и теперь не было слышно гудка. Он хотел было ее положить, как вдруг отчетливо услышал в ней мелодичный бой часов с колокольчиками, пробивший три раза. Значит, на другом конце линии находились часы, отстававшие на четверть часа. После разговора с Даниэлем трубка не была возвращена на место, чтобы блокировать его телефон. Конечно, это дело рук Дюпона, кого же еще?
Если это предположение было верным, а другая возможность представлялась немыслимой, то, значит, розыгрыш был запланирован заранее. Криминалист не импровизировал, а действовал по заранее намеченному плану. Отсюда ясно, почему он так хорошо осведомлен о расположении его квартиры, о Валери и его отношениях с ней.
Но почему он составил этот план? К чему все эти бессмысленные действия? У него должна быть причина для этого. Может, он хотел припугнуть его? С какой стороны ни рассматривай этот вопрос, он порождал лишь новые. Вероятно, Дюпон — сумасшедший, или же он действительно руководствовался скрытыми мотивами.
Во всяком случае, он был незаурядной личностью. После третьего бокала виски Даниэль нашел его даже интересным. И пусть эта авантюра не будет иметь продолжения, все равно она наводит на размышления.
Но было ли это сделано с целью пробудить фантазию писателя? Пожалуй, он опишет это странное происшествие и использует его, как начало интересной книги.
Через пять минут Даниэль сел за свою пишущую машинку и включил ее. Тихое гудение мотора действовало успокаивающе.
На этот раз ему не пришлось долго раздумывать. Он отлично знал, что должен писать. Фразы складывались сами собой, когда пальцы бегали по клавишам. Он не курил и приостанавливал работу только для того, чтобы вставить новый лист бумаги. Время еще никогда не летело так быстро.
Вдруг зазвонил телефон. Даниэль с досадой прекратил работу.
Кто бы это мог быть? Телефон все еще был неисправен.
— Хелло, мсье Морэ?
Этот низкий маслянистый голос он узнал бы из тысячи.
— С вами говорит Дюпон. Оноре Дюпон.
— Вы наконец–то положили трубку?
— Я вас ненадолго задержу, — ответил Дюпон.
— Все же это вы блокировали мой аппарат, не так ли?
— Я буду краток, — продолжал Дюпон, не обращая внимания на вопрос.
— Отвечайте, да или нет? — сердито настаивал Даниэль.
— Дайте же мне сказать.
Даниэль с трудом успокоился.
— Говорите.
— Мсье Морэ, когда я был у вас, я совсем позабыл о цели моего визита.
— Это, конечно, очень приятно узнать.
— Я хотел сказать вам, что ваше утверждение неверно.
— Эта мысль не дошла до меня, — иронически сказал Даниэль.
Дюпон принял замечание за чистую монету.
— Вот как?! А вскоре я вам это докажу!
Наступило молчание, и Даниэль подумал, что Дюпон повесил трубку.
— Хелло, — сказал он, — и что же вы докажете?
— Докажу, что все–таки существует интеллигентный убийца.
Последовал короткий смешок, и, прежде чем Даниэль успел что–либо сказать, их разъединили. На этот раз Дюпон действительно положил трубку.
* * *
Ресторан мало–помалу пустел. Разноцветный попугай, в честь которого и было названо это заведение, был главной его достопримечательностью. Он сидел, покачиваясь на перекладине, и глубокомысленно смотрел на посетителей. Казалось, он не считал нужным тратить свой запас слов на столь малое количество слушателей.
Валери уже изобразила на меню карандашом попугая, превратив его в высокомерную вдову, а затем в гусара. Сейчас она отложила в сторону карандаш и вплотную занялась второй порцией десерта, этой поэмой из шоколадного теста и ванильного крема. Она могла поглощать удивительное количество сладостей, не прибавляя ни грамма в весе.
Вдруг она посмотрела на его тарелку и спросила:
— Что с тобой? С работой не ладится?
— Да нет, — ответил Даниэль.
В этот момент мадам Эмма принесла кофе, и он воздержался от дальнейших объяснений. Во время еды он был абсолютно молчалив.
Но почему бы ему, собственно, не рассказать о Дюпоне? Из–за того, что он не хотел говорить с Валери о неприятностях? Или вследствие бессознательной недоверчивости, ибо она тоже фигурировала в этом деле?
С первого блюда до десерта его настроение существенно ухудшилось.
Валери снова перешла в наступление.
— У тебя неприятности?
Он поднес ко рту горячий кофе. Сделав глоток, воскликнул:
— Дюпон! Дюпон!
Валери подхватила пальцем каплю ванильного крема, стекавшего по ложке. Так как Даниэль больше ничего не говорил, она спросила:
— Ну и что? Что такое с этим Дюпоном?
— Тебе это имя ничего не говорит?
— Ничего. А кто это?
— Очень забавный парень. Он посетил меня сегодня во второй половине дня. О себе он сказал, что якобы криминалист и проводит исследования в ЦНИИ.
Даниэль раскурил трубку и испытующе посмотрел на Валери. Не отрываясь от десерта, она спросила, скорее из вежливости, чем из любопытства:
— И что же он хотел?
— Он хотел побеседовать со мной по поводу интервью в «Криминалистике».
— Смотри, ты становишься видным авторитетом, — сказала она.
— Итак, послушай, это началось с телефонного звонка…
Начав рассказывать, Даниэль уже не мог остановиться. Когда он описывал визит Дюпона, ему стало казаться, что события носили не угрожающий характер, а скорее комический. Слушая его, Валери развеселилась. Когда же он сообщил ей о зонтике в портфеле, она громко расхохоталась.
— Это ты намеренно сделал, да? — спросила она.
— Нет.
