— Но ты же заметил, что он немного «не в себе».
Она постучала указательным пальцем по лбу.
— Вот именно, — ответил он. — Сумасшедшие на все способны.
Серьезный тон Даниэля удивил ее. На лице Валери появилось недоумение.
— Но, Даки, ты не станешь ведь утверждать, что испугался?
— Представь себе. Ты бы тоже испугалась на моем месте.
— Я бы просто выпроводила его.
— Под каким предлогом? Он же ничего не сделал. Только представь, как бы я мог…
Он заметил, что не убедил ее. Сидя вдвоем в уютном ресторане, после хорошего ужина, было просто невозможно воссоздать зловещую ситуацию.
— Но было еще кое–что другое…
Даниэль еще не упомянул, что Дюпон говорил о Валери.
— Он также знает тебя, знает, что мы подружились.
— От кого?
— Он живет в доме номер пятьдесят семь по улице Гей–Люссака.
— В моем доме?
— Во всяком случае, он так утверждает.
— Ну, это легко проверить.
Валери отправила в рот последнюю ложку десерта и вытерла губы.
— Кроме того, мне совершенно безразлично, что он знает и чего не знает. Ведь я свободный человек.
— Совсем свободный?
Она невольно покраснела и вполголоса ответила:
— В противном случае, разве стала бы я с тобой жить?
— Не сердись. Я сказал, не подумав.
Даниэль сожалел, что затронул ее больное место. Он не ревновал Валери. Они скорее были хорошими товарищами, чем страстными любовниками. При хорошем взаимопонимании они еще и нравились друг другу физически. Встречались два–три раза в неделю и остальное время не страдали от пылкой страсти.
— Я не знаю, что наговорил тебе этот парень, — сказала Валери, — но если ты меня хочешь в чем– либо упрекнуть, тогда выкладывай.
— Нет, и к тому же он много о тебе не говорил. Извини, пожалуйста, но я как–то обеспокоен.
— В отношении меня?
— В отношении всего и тебя тоже. Что, собственно, ему было нужно? Какие у него намерения?
— Во всяком случае, ему хотелось заморочить тебе голову, и это ему удалось.
— Да, но зачем?
На этот вопрос он все еще не мог ответить. Но теперь дальнейшие опасения были связаны с замечанием Дюпона, прозвучавшим как угроза: он хотелдоказать, что все же существует интеллигентный убийца. Но как он собирается это доказать? Если Дюпон и в самом деле сумасшедший, то следует опасаться худшего.
— Во всяком случае, я прошу тебя некоторое время быть острожной, — сказал Даниэль.
Валери рисовала четвертого попугая с физиономией гангстера возле уже нарисованных трех попугаев.
— Будет сделано, — ответила она. — Каждый вечер я буду смотреть под кровать, прежде чем лечь спать. А ты не имеешь ничего против того, чтобы заказать мне еще один торт с засахаренными фиалками?
Он терпеливо курил вторую трубку, пока Валери давала волю своему аппетиту и грациозно поглощала заказанный тортик. Они были последними посетителями. Попугай заснул на своей перекладине. С обычной любезностью мадам Эмма подала счет. Они заметили, что она делала это не спеша и не выказывая нетерпения. В другом углу официант уже ставил перевернутые стулья на столики.
Они покинули ресторан. Был теплый субботний вечер, и на площади Пигаль кипела жизнь. Они подошли к открытой спортивной машине Даниэля. У него была слабость к скоростным машинам, и он любил свой «Триумф», элегантные формы которого располагали к быстрой езде.
— Ты хочешь еще куда–нибудь зайти? — спросил Даниэль. Валери слегка повисла на его руке.
— Мне хочется домой.
Они сели в машину и направились к улице Гей–Люссака. Даниэль был поглощен размышлениями. Он безмолвно вел машину и, казалось, не чувствовал мягкой руки Валери, гладившей его затылок.
Когда подъехали к дому Валери, он выключил мотор, и она посоветовала ему:
— Если тебя так занимает этот Дюпон, то посмотри список жильцов, он висит на двери у консьержки.
Даниэль вынул ключ зажигания и последовал за ней в дом. На двери комнаты консьержки висел лист бумаги примерно с двадцатью фамилиями. Он был прикреплен изнутри к дверному стеклу. Фамилии Дюпон там не было.
— Это полный список? — спросил Даниэль. Валери посмотрела еще раз.
— Да, здесь записаны все квартиранты. Твой Дюпон здесь не живет.
— Или назвался вымышленным именем?
— Возможно, он у кого–то снимает комнату или живет у своего друга. Я спрошу завтра у консьержки.
— Позвони мне тогда, пожалуйста.
Даниэль поцеловал Валери в щеку.
— Я хочу еще поработать. Спокойной ночи. И будь, на всякий случай, осторожна.
Она придержала его за палец.
— Кстати, об осторожности…
Она бросила на него долгий взгляд из–под длинных ресниц.
— Может быть, неосторожно с твоей стороны оставлять меня на ночь одну?
Она, выпрямившись, стояла перед ним. Под облегающим платьем он без труда представлял все контуры ее тела, которое еще долго не утратит своей привлекательности. Желание, как пламя, охватило его.
— Да, ты права, — сказал он и увлек ее к лестнице. — Я чувствую насущную потребность охранять тебя сегодня ночью.
* * *
Доедая седьмой сухарик с маслом и запивая его чаем, Валери взглянула на часы.
— Ах, как хорошо, что тебе не надо идти на работу.
На ней был строгий серый костюм, отделанный кружевным жабо. Глядя на ее свежий цвет лица и сияющий вид, можно было подумать, что она проспала двенадцать часов подряд. Даниэль зевнул и потянулся. Он был еще в пижаме.
— Не забудь спросить консьержку, — напомнил он.
— О твоем Дюпоне? Да, я сойду вниз и спрошу ее.
Она взяла со стола чемоданчик, который брала вместо сумочки на работу.
— Я позвоню тебе, как только приду в контору. Сюда или к тебе домой?
— Лучше сюда. Пока я соберусь…
Когда Валери ушла, Даниэль набил трубку и устроился на широкой кушетке, стоявшей в углу комнаты. Валери жила в однокомнатной квартире, обставленной в соответствии с ее собственным вкусом. Там находились только необходимые предметы мебели, но зато и много маленьких столиков, дорожек, подушек для сидения и пуфиков. В ее квартире нужно было жить более или менее на полу. На белых стенах были прикреплены разноцветные плакаты. И повсюду можно было видеть рисунки тушью, гравюры, эскизы. Они висели на занавесках, стояли на сиденьях или крепились на двери, но несмотря на это, все было расположено с большим вкусом.
Даниэль курил трубку и думал о машинописном тексте, ожидавшем его дома. Появится ли в будущем
