навестить их, то есть приехать в Берлин на несколько недель. Сам Иван Иванович принять приглашение постеснялся, но против поездки в Германию Юрия, как раз окончившего среднюю школу, возражать не стал.
Так Юрий Диков оказался в Берлине в том самом году, когда столица третьего рейха была хозяйкой очередных Олимпийских игр.
И сами игры, и празднично украшенный город произвели на юношу огромное впечатление, остался он доволен и теплым приемом со стороны родственников, особенно брата Курта, красивого, спортивного вида юноши, не снимавшего коричневой формы штурмовика. Франц фон Заурих тоже не оставлял Юрия без внимания, они виделись почти каждый день.
А дальше... Дальше произошло то, что и должно было произойти. Старый, опытный разведчик майор абвера Франц фон Заурих целиком овладел душой неопытного молодого человека. Поездка в Берлин была последним звеном в той долгой подготовительной работе, которую он провел еще в Москве.
Заурих не зря день за днем внушал Георгу, что он настоящий немец и его долг перед подлинным его отечеством — в служении высоким идеалам национал-социализма.
Так Юрий Иванович Диков, или иначе Георг Дихгофф, оказался в списках фашистской разведки. Вскоре у него появилось и другое имя, секретное, — даже не имя, а кличка — «Веро», которая означала по месту согласных в латинском алфавите порядковый номер нового агента в картотеке Франца фон Зауриха.
Через несколько месяцев после возвращения в Москву, когда Юрий уже был студентом филологического факультета, к нему в университетском скверике подошел незнакомый человек и передал привет от шефа... Последующие несколько недель этот человек (они встречались по вечерам в маленьком деревянном домике за Преображенской заставой) обучал Юрия работе на передатчике, шифровальному делу и прочим шпионским наукам. А потом дал первое задание...
В 1939 году опять же по распоряжению Зауриха Юрий бросил университет и поступил в военное училище, где его и застала война.
Волею судьбы и воинского начальства лейтенант Юрий Диков получил, как один из лучших в выпуске, назначение не в часть, а на преподавательскую работу в школу младших лейтенантов, переведенную в 1942 году в Ташкент. Ну, а дальше его судьба развивалась именно так, как он рассказал. И вот теперь Георг Дихгофф ожидал от полковника нового назначения.
Георг не знал, что его неожиданное прибытие задало Францу фон Зауриху нелегкую задачу. С одной стороны, Георг был одним из лучших германских агентов в СССР и, во всяком случае, лучшим специалистом по той стране, в которой родился, вырос и получил военное образование. С другой стороны, он не был заброшенным агентом, более того — всего лишь один-единственный раз был в Германии! Поэтому, хотя ему и присваивали аккуратно очередное звание, точно соответствующее званию, которое он носил в Красной Армии, а затем наградили и Железным крестом, но все же и в СД и в абвере к нему относились с некоторой подозрительностью. Но тут в дело вмешались высшие силы в лице начальника VI отдела Главного управления имперской безопасности бригаденфюрера Вальтера Шелленберга.
Дело в том, что Франц фон Заурих был не только полковником абвера, но и занимал крупный пост в СД — службе безопасности, подчиненной непосредственно рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру. О деятельности оберфюрера СС фон Зауриха в этом учреждении не знал даже его официальный начальник глава абвера адмирал Вильгельм Канарис. В системе СД толстяк был птицей высокого полета, одним из личных консультантов по русским делам начальника иностранного отдела Вальтера Шелленберга.
Узнав о прибытии Веро, Шелленберг вызвал к себе фон Зауриха и объявил ему, что не считает возможным отказаться от такого ценного и перспективного специалиста, каким является его протеже. О достоинствах Георга он знал не понаслышке: все донесения Дихгоффа и его фиктивной невесты фон Заурих вручал не только Канарису, но и Шелленбергу, о чем адмирал, конечно, не знал.
— Учитывая все соображения, — сказал Шелленберг, — Георг должен перейти из абвера в СД, где будет работать под неусыпным контролем.
Шелленберг говорил с Францем фон Заурихом по своему обыкновению мягко и приветливо, но полковник прекрасно понял, что от поведения Дихгоффа зависит и его собственная карьера.
Вот почему остаток этого первого вечера и последующие два дня полковник абвера Франц фон Заурих, не упуская ни одной детали, посвящал Георга во все тонкости жизни и быта третьего рейха, описывал нравы и обычаи эсэсовской среды, рассказывал, как следует себя вести с будущими сослуживцами. И только когда счел, что тот все хорошо усвоил, торжественно объявил:
— Приказом рейхсфюрера СС Гиммлера вам присвоено звание оберштурмфюрера СС. Приказом бригаденфюрера СС Шелленберга вы откомандированы в распоряжение начальника школы разведчиков оберштурмбаннфюрера СС Дитла в Копенгаген.
Так объяснилось наличие в платяном шкафу черной формы с погоном на одном плече вместо армейского мундира, который, как полагал Георг, ему придется носить на службе в абвере.
...Фон Заурих не объяснил Дихгоффу все тайные пружины этого назначения, а Георг его ни о чем больше не спрашивал. Он только поинтересовался, чем будет заниматься в Копенгагене.
— Во-первых, пополните ваши чисто профессиональные знания, узнаете вещи, которым в стрелковом училище не учат. А потом сами будете готовить людей для засылки в Россию и граничащие с ней страны.
— Когда являться?
— Через две недели. Уладьте сначала в Берлине свои дела. Там же получите жалованье за три года. Это кругленькая сумма, нужно подумать, куда ее лучше пристроить. Если не возражаете, мы проведем эти две недели в Берлине вместе.
Георг не возражал.
Вальтер Шелленберг был, наверное, единственным значительным лицом в Главном управлении имперской безопасности, который предпочитал штатский костюм черной эсэсовской форме. В этом отношении он был похож на адмирала Вильгельма Канариса, начальника абвера. Но дальше пристрастия к элегантным пиджакам их сходство, казалось, не шло. Канарис был низкоросл и и щупл. Шелленберг достигал почти двух метров. Длинноносый, лысоватый Канарис мог сойти за учителя провинциальной гимназии. Круглолицый, с пробором по ниточке в сверкающих темных волосах, с белозубой ослепительной улыбкой, Шелленберг скорее походил на преуспевающего коммивояжера или популярного киноактера. Наконец, Канарис уже приближался к шестидесяти, тогда как Шелленбергу только перевалило за тридцать.
И тем не менее у этих столь разных внешне людей было много общего. Оба были много умнее и хитрее тех, кому подчинялись по службе. Оба старались держаться в тени, хотя и обладали гипертрофированным честолюбием.
Не было, пожалуй, человека в Германии, у которого бы не холодело сердце при одном упоминании рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, начальника службы безопасности Рейнгарда Гейдриха, его преемника Эрнста Кальтенбруннера или начальника гестапо группенфюрера СС Генриха Мюллера. Имени Шелленберга за пределами службы безопасности не знал почти никто. Но, однако, многоопытнейший лис Вильгельм Канарис считал своего молодого коллегу самым опасным человеком в эсэсовской верхушке. Это и в самом деле было гак, хотя бы потому, что имя Шелленберга никто не связывал со страшной репутацией службы безопасности. Аресты врагов империи, пытки, казни — все это формально входило в сферу деятельности IV отдела, иначе именуемого государственной тайной полицией, или, короче, гестапо. Начальник же VI отдела занимался всего лишь иностранной разведкой и контрразведкой. Но сведущие люди понимали, что к чему...
Канарис, как непосредственный конкурент и соперник Шелленберга, не случайно опасался его больше, чем, скажем, Гейдриха, в свое время достигшего почти такого же могущества, как сам Гиммлер. Как раз нескрываемое честолюбие и погубило Гейдриха. Он мечтал сам о мундире рейхсфюрера СС и стремился стать единоличным главой всей тайной службы страны, для чего ему нужно было подчинить себе абвер.
Чего же достиг Гейдрих? Почетных национальных похорон. Гиммлер, конечно, жестоко покарал чехов за убийство своего ближайшего помощника, но ведь он мог... перехватить отважных парашютистов еще до того, как они вышли на улицы Праги, чтобы совершить свой отчаянный подвиг. И Вильгельм Канарис, осведомленный о предстоящем покушении, старший сослуживец Гейдриха по флоту и его сосед по виллам в Плахтензее, не посоветовал своему постоянному партнеру по теннису сменить в тот роковой день обычный
