руке Хоакина.
«Как птица кецаль на ветви ауэуете», – пришло в голову Элизабет сравнение.
И отчего бы это ей вспомнилась зеленая хвостатая птичка? Бог весть.
– Может быть, для первого раза достаточно? – тяжело дыша, спросила она у парочки.
Труди попыталась было воспротивиться, но Хоакин, бросив на Бетси внимательный взгляд, кивнул и решительно направился к стоянке.
За ними робко увязалась фигура в грубошерстном серапе и широкополом соломенном сомбреро. Когда молодые люди уже вышли за ограду, мексиканец приблизился и, тревожно оглядываясь по сторонам, предложил «прекрасным сеньоритам» совсем недорого подлинные предметы ацтеков, которые он якобы раскопал неподалеку, в старинной гробнице, еще не известной археологам.
Он развернул узелок. Там оказались замечательные обсидиановые ножи, черепки посуды с орнаментом, наконечники стрел и пара нефритовых фигурок. Бетси опытным глазом сразу же определила, что все это типичный новодел, которым обыкновенно промышляют жители таких вот археологических центров. Она не стала мешать кузине, которая решила облегчить кошелек, разумеется, не свой, а Хоакина, на несколько песо. Сувениры и впрямь были сработаны профессионально. Будет хорошая память о посещении Теотиуакана.
Сама мисс МакДугал тоже заинтересовалась одной из статуэток. Она взяла на ладонь маленького нефритового идольчика, имевшего национальные ацтекские черты лица. Пышная шевелюра божка была выкрашена в соломенно-желтый цвет, а лицо было дихромным: половина черная, а половина красная.
– Цонкоцтли! – услужливо подсказал торговец.
– Да, я догадалась, – ответила Элизабет и хотела было показать фигурку кузине, чтобы в очередной раз подколоть ее, но брюнетка была всецело поглощена своими новыми приобретениями.
– Сколько?
– Тридцать песо! – заломил цену мексиканец и испуганно уставился на белокожую девушку, ожидая, что та сейчас же двинет его в челюсть или, хотя бы, плюнет в лицо.
Но полоумная «гринго» молча достала кошелек и протянула ему пять долларов – почти вдвое больше запрошенной им цены. Старик поспешно выхватил банкноту и быстренько ретировался.
Фигурку Цонкоцтли мисс МакДугал почему-то оставила себе…
Сеньор Васкес к вечеру так и не вернулся из столицы.
Поужинав в компании все того же Хоакина, девушки разошлись по своим комнатам.
Перед сном Бетси решила еще раз взглянуть на золотое сердце Уицилопочтли.
Положила его на большое металлическое блюдо, стоявшее на комоде. Подвинула ближе старинный бронзовый шандал с тремя зажженными свечами. Свечи она любила с детства. Никакое электричество не может сравниться с этим неровным, колеблющимся сиянием, придающим всем вещам вокруг некий романтический налет.
Посмотрела в зеркало, поправив чуть растрепавшуюся челку. Ее белокурые волосы отливали тем же тусклым золотым отливом, что и старинный артефакт на блюде. Элизабет вгляделась в произведение искусства. Но не в оригинал, а в зеркальное отражение. И чем больше девушка всматривалась в серебристую гладь, тем все явственнее ей казалось, что поверхность зеркала… «дышит» и даже… дымится.
Дымящееся Зеркало. Кажется, это тоже из области ацтекской мифологии? Как же это звучит-то. Да, точно!
– Тескатлипока! – громко воскликнула Элизабет.
Серебристая поверхность пошла паром. Пару мгновений, и от зеркала осталась одна рама.
Но что это?
В стене, ранее скрываемая зеркалом, темнела неглубокая ниша.
Девушка протянула руку. В тот момент, когда ладонь соприкоснулась с плоскостью стены, Бетси почувствовала, как кожу обожгло холодом. Рука нащупала что-то.
Этим «что-то» оказался пергаментный манускрипт.
Осторожно, чтобы не повредить находку, девушка развернула ее и впилась взглядом в неровные, нервные строчки, написанные явно мужской рукой.
Староиспанский. Приблизительно, конец XVI века…
Глава девятая
Сердце кровавого бога
…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?
Хуан осторожно оглянулся на низенький домик, в котором их отряд остановился на ночлег. Из-за приоткрытой двери слышался храп десятка мощных глоток. С вином они вчера явно переборщили.
– Ладно, быстрей говори, чего тебе надо, – неприязненно бросил парень стоящему рядом с ним невысокому индейцу. – А то капитан проснётся и ещё застрелит тебя с пьяных глаз.
– Моя знает важный секрет, – хитро усмехнулся индеец. – Моя хочет испанские монеты…
«Ох уж эти тлашкаланцы, – подумал Хуан, доставая кошелёк. – Настоящие шакалы. Недаром Кортес заключал с ними союз против ацтеков, ох, недаром».
– На, держи, – парень протянул алчному индейцу несколько испанских монет. – Однако я предупреждаю, если это будет какая-то очередная твоя глупость…
С Каилли он познакомился месяц назад, когда гарнизон, в котором служил Хуан, праздновал день рождение Кортеса. Разговорчивый индеец из обслуги приглянулся ему, и парень, недолго думая, решил сделать его своим информатором. Правда, большая часть того, что нёс Каилли, было выдумкой, однако иногда попадались действительно стоящие сведения…
– Ну что молчишь, говори, давай, – раздражёние Хуана росло с каждой минутой.
Он снова оглянулся на маленький, содрогающийся от мощного пьяного храпа домик. Затем перевёл взгляд чуть правее. Второй часовой тоже спал, удобно обняв длинное ружьё.
Спрятав монеты за щеку, индеец довольно осклабился.
– Они идут к пещере Чапультепек, – зловеще прошептал он. – Они хотят там спрятаться.
– Кто идёт? – не понял Хуан.
– Ацтеки, – пояснил Каилли, страшно вращая при этом глазами, что должно было, по-видимому, символизировать страх.
– Так, дальше, – тяжело вздохнул молодой человек.
