Однажды Хоакин опоздал. Всего на полсекунды. Волна ушла, утянув с собой лист бумаги…
Он упал в обмелевший залив возле самой скалы. Когда его выловили, парень все еще был без сознания.
Все заработанные деньги ушли на лечение. Когда он был здоров, то казалось, что денег целая куча. Но пришла беда, и куча превратилась в жалкую горстку медяков.
Молодой человек охромел. Не могло быть и речи о какой-либо приличной работе. Кому нужен калека?
Устроился продавать лотерейные билеты. Небольшой навар, но на кусок хлеба и бутылку пива хватало.
Часто накатывала жуткая волна отчаяния. Он вновь и вновь обращался с упреками к Богу, к покойным родителям, но в глубине души осознавал, что во всем виноват сам. А потому плакал и каялся, моля небо о снисхождении.
И Господь смиловался над ним, послав сеньора Васкеса. Тот как-то выбрался по делам в Акапулько и заприметил Хоакина. Чем-то ему парень понравился. Такое бывает между людьми. Пробежит некая искра и зародится симпатия.
Подозвав его к себе, Мигель скупил у юноши половину билетов, угостил ужином и попросил рассказать свою историю. А затем…
Хоакин до сих пор не может поверить в происшедшее. Этот богатый, надменный сеньор, окруженный толпой тяжеловесных телохранителей, вдруг… заплакал как малое дитя. Юноше не раз приходилось повествовать о своей судьбе покупателям лотереек. Бывало, что те также расчувствовались, покупая у него сразу пять, а то и целый десяток билетов.
Но Васкес.
Он поместил парня в лучшую клинику. Там его ногу собрали и восстановили буквально по кусочку. Потом полгода Хоакина наблюдал японский врачеватель, сотворивший настоящее чудо. Хромоты словно не бывало. Как это удалось мудрецу Хитамото, о том лишь небесам ведомо.
Но это еще не все. Хитамото-сан обучил его древнему воинскому искусству. Когда Учитель устроил Хоакину выпускной экзамен, присутствовавший при этом Васкес захрюкал от восторга и заявил, что деньги, затраченные на лечение парня, не были выброшены на ветер, а стали хорошим вложением капитала.
– С тех пор я рядом с ним, – закончил свою повесть молодой человек. – И готов отдать за Мигеля свою кровь до последней капли. Как, впрочем, и остальные его ребята. Почти для каждого из них он сделал что- то такое, как и в моем случае.
Бетси почувствовала, что лучше ничего не говорить. Любые слова тут будут лишними.
Интересно, а есть ли кто-нибудь или что-нибудь, ради чего она готова была бы отдать свою кровь до последней капли? Элизабет раньше как-то никогда об этом не задумывалась. Рассказ Хоакина разбередил ей душу.
Смотрела на бархатную подставку, на которой лежало золотое сердце Уицилопочтли, и продолжала напряженно думать. Стоит ли этот кусок старого желтого металла с десятком рассыпанных по нему красных камешков того, чтобы ради него в очередной раз пролилась кровь? Не проще ли отдать его «бледнолицым» без лишних сомнений?
Если бы эта вещь принадлежала лично ей, то никаких колебаний по поводу расставания с артефактом мисс МакДугал не испытывала бы. Случайно пришла в руки, так же случайно и уплыла из них. Такова жизнь.
Однако предмет – собственность сеньора Васкеса. Принимать решения за него Бетси не в праве. Её на это никто не уполномочивал.
В принципе, весь рассказ Хоакина девушка восприняла как некое пространное доказательство одной короткой теоремы: всем, что находится в этом доме, владеет Мигель Васкес. Людьми, животными, мебелью, утварью. И лишь ему надлежит распоряжаться всем этим имуществом.
Что ж…
Элизабет не без сожаления в последний раз взглянула на артефакт. Что-то с ним было не то. Сегодня девушка не ощутила той ауры, которая окутывала золотое сердце. Предмет как будто «погас». Или он тоже предчувствует недоброе?
Взяла его в руки. Да нет, вроде бы, все в порядке. Разве что блеску чуток прибавилось. Наверное, коротышка распорядился почистить. Вот профан! Что для него благородный налет древности? Очевидно, он из той же породы людей-птиц, которых завораживает все блестящее и переливающееся.
Положив золотое сердце в деревянный ларчик, Бетси поставила его в сейф и захлопнула тяжелую дверцу. На ней сразу же появились разноцветные мигающие огоньки. Как пояснил девушке хозяин дома, этот титановый ящик был снабжен атомным замком. Открыть его можно было лишь с помощью «родного» ключа, хитрой специальной комбинации-шифра и ультразвукового сигнала. Если что-нибудь из этого замку «не понравится», покажется подозрительным, включается сигнал на уничтожение и через полминуты сейф вместе с содержимым взлетит в воздух. Закрывался ящик предельно просто: захлопнул дверь, и все.
Ни ключа, ни шифровой комбинации, ни ультразвукового свистка Васкес ей не дал. Сейф так и стоял наполовину прикрытым. Девушке «в случае чего» нужно было только положить туда артефакт и хлопнуть дверцей.
Вот она и хлопнула.
Внезапно англичанке показалось, что мимо нее прошелестел легонький ветерок. Хорошо натренированными глазами она успела заметить размытые очертания человеческой фигуры.
«Ага! – подумалось. – Мексиканский ниндзя продолжает верно служить своему спасителю».
Она помахала рукой невидимке и отправилась спать, довольная собой и своим поступком.
Выспаться этой ночью ей не удалось.
Едва девушка смежила глаза и провалилась в сладкую дрему, как была разбужена громким лаем собак и беспорядочными выстрелами.
Она метнулась к окну и выглянула наружу. Глазам представилось жуткое и одновременно завораживающее зрелище.
Кто-то неведомый атаковал ранчо сеньора Васкеса.
Сначала ей удалось рассмотреть точь-в-точь такую же картину, как и несколько дней назад.
Сбившиеся в кучу люди и собаки, вокруг которых в воздухе, на высоте четырех-пяти футов над землей, носятся разноцветные шары. Фейерверк? Осветительные ракеты военных? Шаровые молнии? Гигантские насекомые?
Да. Точно! Кружение этих гигантских светляков походило на атаку неведомых насекомых. Волна их накатывает на людей и животных, те делают неуклюжие попытки отогнать зловредных мошек, на миг им это удается, но затем начинается все по новому кругу.
Вой ротвейлеров переходит в пронзительный, захлебывающийся визг. Господи, неужели эти твари уничтожили всех собак?
Светящиеся шары выстроились в одну линию и зависли над землей. От людей их отделяло не больше десятка ярдов. Ранчерос Васкеса тоже выстроились. В две линии. Те, кто были в первой, присели на корточки, а парни из второй взяли ружья наизготовку.
«Фейерболы» окутались белесым туманом. Не ожидавшие такого поворота дел ранчерос, не долго думая, сделали нестройный залп. Огненные дорожки пронзили бледные клубы тумана. Он потихоньку стал рассеиваться…
Напротив ранчерос стояли семь человекообразных фигур в черных балахонах.
Бетси до крови закусила губу. Эти фигуры словно вышли из того ночного кошмара, который привиделся ей накануне поездки в Мексику.
– Кто это? – раздался рядом испуганный шепот Труди.
Полуодетую брюнетку колотила нервная дрожь. Ночной шум разбудил ее и она прибежала искать защиты и утешения у кузины.
Элизабет покачала головой.
«Черные» пошли в атаку. Они двигались медленно и бесшумно, как будто не касаясь ногами земли. Просторные балахоны делали их похожими на морских скатов.
Одна из фигур приблизилась к прижавшемуся к земле полуоглушенному ротвейлеру. Пес попытался
