Внутри дома трое мужчин потянули руки вверх, а симпатичная молодая мексиканка стояла, уставившись на меня. Она была молодая, нахальная, и было видно, что ее жизненный путь не был легким.
— Ты похож на него!
Было заметно, что она удивлена.
— Ты совсем как он!
— Мы, Сэкетты, все похожи, — ответил я, — если ты говоришь о Нолане. Правда, я его еще не встречал.
— Ты повстречаешься с ним только один раз, — сказала она с презрением.
— Да брось ты. Я с ним поговорю, и все уладится.
Это была не столько похвальба, сколько желание. Я не любитель стреляться с родственниками и надеялся, что он тоже.
Остальным я сказал:
— Я приехал за своими вещами… и золотом.
— Ты найдешь своих коней и вещи вон там. — Рыжеволосый парень махнул головой в сторону корраля и конюшни. — Я ничего не знаю о золоте.
— Мэм, — сказал я мексиканке, — раздуйте огонь в очаге. Кажется, он мне понадобится. И принесите сюда вон ту железку.
Я усмехнулся мужчинам.
— Я долго шатался в Нью-Мексико. У тамошних апачей можно кое-чему научиться.
Рыжий не особо забеспокоился, но другие стали переминаться с ноги на ногу, и оба сразу вспотели.
Тот, кого я уложил в дверях, начал приходить в себя, поэтому я сделал шаг назад, схватил его одной рукой за шиворот, втащил в комнату и швырнул на пол.
Мексиканка не двинулась с места. Я взял кочергу и некоторое время ворошил угли в очаге. Тогда мексиканка повернулась и взяла шаль.
— Не волнуйтесь, — сказала она. — Я приведу Нолана и сеньора Дейтона.
Она смело посмотрела мне в глаза.
— Этот ничего вам не сделает. Он боится.
Я рассмеялся, и это ее взбесило. Она сверкнула черными глазами, хотела что-то сказать, но я ее опередил.
— Мэм, вы очаровательная девушка, и когда найдете Нолана Сэкетта, скажите ему, что здесь Уильям Телль Сэкетт. Если захочет, пусть приходит. Что касается Дейтона, то он знает, что я здесь. Мы с ним уже виделись сегодня… и с человеком по имени Олифант.
Это их озадачило, но девушка выскочила из дома, как будто боялась, что я ее остановлю, чего у меня и в мыслях не было. Я собирался уладить все по-хорошему, и чем раньше они здесь соберутся, тем лучше.
— У меня есть друзья, — сказал Родриго, — может быть, стоит их позвать.
Он помолчал.
— Можно позвать вакеро с нашего ранчо, по-моему, им придется по душе поговорить с этими… ворами.
Теперь забеспокоился даже рыжий, поэтому я сказал Родриго:
— Поезжайте. Скажите, чтобы захватили побольше веревок. Нам могут понадобиться веревочные галстуки.
В те годы в «городишке», как все называли Лос-Анджелес, запросто вешали людей, будь они в законе или вне его. За несколько лет там повесили сорок на законном основании и тридцать семь просто так. Перестрелки случались ежедневно, и городское население было печально известно своими скорыми судами Линча.
Бандиты могли не принимать в расчет меня, но сознание собственной вины их беспокоило.
Позади дома находилась кладовая. Я согнал пленников в нее и запер дверь.
В коррале нашлись все мои лошади, седла и уздечки. Оседлав коней, я отыскал свои вещи, большинство из которых никому не понадобилось. В доме я обнаружил свой винчестер, лежавший вместе с чьими-то вещами, проверил заряды и приготовился ждать.
Больше всего я хотел отыскать золото, потому что не все оно принадлежало мне. Почти час я копался в доме, перевернув все вверх дном, но золота не нашел.
А затем я услышал стук копыт и понял, что меня ожидают крупные неприятности.
Из окна я видел, как они приближались, потом выскользнул во двор и спрятался в ивах у ручья. Мексиканка была с ними, а всего я насчитал шесть вооруженных людей.
Они подъехали быстрой рысью, поднимая клубы пыли, но, когда растянулись, чтобы окружить дом, пыль постепенно осела. Прибывшие окружали дом, пустив лошадей шагом.
Спрятавшись в ивняке, я наблюдал и ждал. Мне не хотелось стрелять без нужды, мне нужна была встреча с Ноланом Сэкеттом, но его среди всадников не оказалось.
Все это время я думал, где может быть спрятано золото. Олифант сказал, что оно здесь, в этом месте, но он мог и соврать.
Когда всадники спешились и вошли в дом, я подошел к своим лошадям, сел на жеребца и шагом повел лошадей прочь. Я услышал, как они спорят и переговариваются, но я быстро ретировался за сарай и направился к входу в ближайший каньон.
Родриго вернется, но до той поры я не собирался стрелять, потому что мог убить кого не надо: человека, который знает, где мое золото.
Через минуту-другую они выбежали из дома и начали обыскивать местность.
Сидя верхом в зарослях высоких кактусов, я наблюдал за ними, держа винчестер наперевес. В долине, в стороне ранчо «Лас-Аидас», я заметил облако пыли — сюда быстро скакала группа всадников.
Бандиты стали искать следы, но здесь побывало слишком много лошадей и слишком много людей, поэтому я не беспокоился.
Беспокоился я о том, как получить назад золото, потому что ребята в Аризоне положились на меня. Я был уверен, что, где бы оно ни было, Доринда об этом знает.
Далекое облако пыли приближалось, кажется, бандиты увидели его, потому что вдруг все разом вспрыгнули на коней и поскакали врассыпную прочь.
Двое проехали рядом со мной в сторону каньона, где находились другие воровские убежища.
Когда они скрылись, я шагом вывел лошадей из зарослей и опять подъехал к дому. Там осталась только мексиканка, у которой при виде меня загорелись глаза.
— Вы знаете, где золото? — мягко спросил я. — Вы могли бы здорово помочь мне.
— Я не собираюсь тебе помогать! — Она вскинула голову. — Когда приедет сеньор Сэкетт, он все равно оставит тебя в дураках.
— Ему стоит поторопиться. Вот едут мои друзья.
Она ничего на это не ответила, но мы уже слышали топот лошадей.
— Если передумаете, найдите меня, — сказал я. — Стыдно такой красивой девушке, как вы, связываться с бандитами.
Она хотела что-то сказать, но поджала губы.
Вместе с Родриго подъехали двадцать крепких, сухих вакеро, и все они, казалось, расстроились, когда выяснилось, что драки не будет.
— Вам надо поехать с нами, — сказал Родриго. — Старик Бен хочет видеть вас.
— Бен Мандрин?
— Да. — Он улыбнулся. — И сеньорита Робизо.
Дом на ранчо был длинным глиняным зданием с несколькими дверьми, выходившими на длинную веранду. Ранчо было старым и обжитым. Здесь росли огромные древние дубы и сикоморы. Тень от них показалась очень приятной после поездки под жарким открытым солнцем, и я натянул поводья и минуту- две сидел в седле, осматриваясь.
Если у Старого Бена не отнимут ранчо, оно перейдет к Родриго, и я понимал, почему он так его любит.
