людей. — А горюет он оттого, что сегодня ему придется убить своего отца.
— Этот щенок хочет меня убить? Почему? — спросил Кровавый Медведь.
— Потому что ты не хочешь отдать то, что по праву принадлежит ему.
— Разве ты не видишь, что ты наделал? — В глазах Маленького Танцора заблестели слезы. — Ты почти всю Силу из нее выгнал! Потрогай ее! Она кричит! Силой нельзя злоупотреблять бесконечно. Даже Сила Волчьей Котомки не может перенести обиды, которые ты и Тяжкий Бобр нанесли ей!
— Ты не мой сын, — ухмыльнулся Кровавый Медведь. — Мой сын не пришел бы весь в слезах отнимать у меня Волчью Котомку. Ты — враг. В твоих жилах, парень, течет кровь Низкого Племени Бизона.
— Я должен взять ее… спасти…
Маленький Танцор оглянулся вокруг и взял в руки боевую дубину Танагер.
— Ты должен отдать ее мне. Я должен восстановить ее — чтобы спасти ее Силу и Узреть в Видении Спираль.
— Брось дубину, парень, а не то пожалеешь. — Глаза Кровавого Медведя бешено сверкнули.
Большой черный волк бросился вперед и припал животом к земле. Шерсть на нем встала дыбом, страшные клыки оскалились. Он не сводил разъяренных глаз с Кровавого Медведя и был готов в любое мгновение броситься на него.
— Он ведь убьет тебя, Кровавый Медведь! — вздохнул Два Дыма, покачивая головой. — Сила против тебя.
— Не надо! — умоляюще произнес Маленький Танцор, внезапно заморгав. — Неужели ты не чувствуешь? Не ощущаешь? Гнев нарастает!
Волк издал жуткое негромкое рычание.
— Не вздумай со мной на хитрости пускаться, парень! — Лицо Кровавого Медведя злобно дернулось.
Дубина выпала из ослабевших пальцев Маленького Танцора; он вскрикнул и, шатаясь, двинулся вперед.
Два Дыма обхватил голову руками и повалился наземь, затыкая уши.
— Это еще что? — закричал Кровавый Медведь. — Хитрости? На хитрости пустился?
Он сильно пнул ногой больное колено Два Дыма; тот завизжал от боли.
— Это твоя последняя возможность! — умоляюще произнес Маленький Танцор, упав на колени.
Танагер, неподвижно наблюдавшая за происходящим, внезапно почувствовала пульсирующую головную боль. Нахмурившись, она взглянула на Кровавого Медведя и увидела, что его лицо приняло странное выражение. Он тихонько покряхтывал и медленно опускался на землю, как будто все мышцы в его теле размякли. Удивление и страх блестели в его широко раскрытых глазах.
Волк тихонько взвыл, как будто ему было больно.
Маленький Танцор подошел, пошатываясь, протянул руку и взял Волчью Котомку из дрожащих пальцев Кровавого Медведя. Он крепко прижал ее к груди; его лицо озарилось счастьем.
Морщась от внезапного приступа головной боли, Танагер заморгала, поднялась на ноги и пошла вперед неуверенными шагами.
— Я… — Слова застревали в горле Кровавого Медведя, лежавшего на спине. — Я… не могу… пошевелиться.
Два Дыма негромко застонал, сел, обхватив руками ушибленное колено, а затем протер глаза дрожащей рукой.
— Я не могу тебе помочь, — прошептал Маленький Танцор, прижимая к груди Волчью Котомку. — Ты сам во всем виноват. Все эти годы Сила ждала меня. Я — я был готов убить тебя, когда пришел, если бы это оказалось необходимо, чтобы отобрать Котомку и восстановить ее. Эта мысль была мне ненавистна, хотя ты никогда не был мне настоящим отцом, как Голодный Бык. Сын не должен убивать отца из-за Котомки Силы. Чистая Вода знала об этом. Зрящий Видения Волка знал об этом. Теперь я понимаю. Они должны были отвести меня в Низкое Племя Бизона. Я должен был вырасти вместе с Волчьей Котомкой. Мне нужно было видеть, как Тяжкий Бобр исказил Спирали. Мне нужно было прожить то, что я прожил, чтобы стать Танцующим-с-Огнем. — Он облизнул губы и заговорил снова, ни к кому не обращаясь; его глаза странно светились. — Ты бы ни за что не позволил Чистой Воде хранить Волчью Котомку — ты украл бы ее или убил бы Чистую Воду. И тогда мне пришлось бы убить тебя. И тогда я оказался бы так же виноват, как и ты, Кровавый Медведь.
— Почему я не могу двигаться? — Вопль Кровавого Медведя разорвал ночную тишину.
— Ты связан, — прошептал человек, который теперь называл себя Танцующим-с-Огнем. Он сел и начал покачиваться из стороны в сторону. Уголки его губ подрагивали, мышцы напряглись.
Взор Кровавого Медведя устремился вдаль, и он прошептал:
— Волчья Котомка, это…
Челюсть Танцующего-с-Огнем задрожала, и он медленно заговорил не своим голосом:
— Теперь ты будешь жить, как жила я. Чувствовать то, что чувствовала я, — но по-человечески. Каждое мгновение твоей жизни ты будешь ощущать, что значит быть игрушкой, которую используют, чтобы вводить в заблуждение Племя. И ты должен знать, что кусочек твоего мизинца по-прежнему принадлежит Зрящему Видения Волка — Первому Человеку. Данное обещание — в особенности обещание, данное Силе, — нужно выполнять. Так что живи теперь той жизнью, что ты сам уготовил себе. Чувствуй Силу вокруг. Смотри, как моя Сила, которая теперь все увеличивается, покоится в руках твоего сына. Тебе придется расплатиться за каждое оскорбление, что ты мне нанес. Ты почувствуешь на себе обидные клички, тычки и удары. И умрешь ты не раньше, Кровавый Медведь, чем станешь таким же истрепанным и потрескавшимся, как я сейчас.
Танцующий-с-Огнем всхлипнул и задрожал.
— Что это? — спросила Танагер, удивленная невидящим взором Танцующего-с-Огнем.
Два Дыма выпучил испуганные глаза и поднял вверх руки:
— Через него говорила Волчья Котомка! Мы слышали голос Волчьей Котомки!
Танцующий-с-Огнем с трудом сглотнул. Он обмяк, пришел в себя и мутными глазами посмотрел вокруг.
— Мне не очень хорошо. Я, наверное, лягу спать.
Заметив, что все замерли на месте, испуганно глядя на Танцующего-с-Огнем, Танагер решительно приказала:
— Приготовьте ему постель. Да побыстрее!
— А что делать с Волчьей Котомкой? — спросила Зеленая Змея, накидывая теплую шкуру на дрожащие плечи Танцующего-с-Огнем.
Она случайно встретилась глазами с насторожившимся волком и застыла на месте.
Танагер запнулась, не зная, какое решение принять, но Два Дыма решительно произнес:
— Она принадлежит ему. Оставь ее как есть. Волк тебя не тронет.
Зеленая Змея заколебалась и вопросительно взглянула на Танагер.
— Или ты хочешь, чтобы с тобой то же самое могло приключиться, что с Кровавым Медведем? — продолжал Два Дыма.
Если бы Зеленая Змея прикасалась к кактусу, вряд ли она проявляла бы большую осторожность, чем укладывая спать Танцующего-с-Огнем и Волчью Котомку, которую он по-прежнему прижимал к груди. Огромный черный волк бесшумно подошел и улегся рядом, настороженно оглядываясь вокруг.
Танагер вздохнула с облегчением и посмотрела на Два Дыма:
— Откуда ты только все знаешь?
— Я — бердаче. Я живу между двух миров. Это все, — он указал на Танцующего-с-Огнем, — долго вызревало. А то, что было сегодня, — только начало.
— Почему я не могу шевельнуться? — снова закричал Кровавый Медведь. Его лицо исказилось от боли; из горящих глаз заструились слезы. — Мой палец! Он жжется! Будто в огне горит!
Танагер взглянула на его обрубленный палец. Ей показалось, что он дергается. Она отвела глаза:
— Высокая Ель, Жирный Лось, отнесите его к Треснувшей Скале. Накормите его и дайте попить. Смотрите, чтобы он ночью не замерз. Успокойте его. Может… может, оно и пройдет.
Но во взгляде, который бросил на нее Два Дыма, она прочла, что надежды нет.
