крышкой. На нем лежал толстыми ломтями нарезанный ржаной хлеб, еще теплый, только из печи, и кусок сливочного масла.
Женщина без улыбки застыла в ногах постели, и впилась в него взглядом. Она смотрела на него, не мигая, беззастенчиво разглядывая с головы до ног, и Каррик поежился. Никогда еще никто, кроме мужчин, не осмеливался вот так смотреть на него. Да и если начистоту, на это вообще мало кто осмеливался.
Каррик удивленно поднял голову, сообразив, что все это, скорее всего, приготовлено ее собственными руками. Об этом говорило ее раскрасневшееся от плиты лицо. Приглядевшись повнимательнее, он понял, кто перед ним — леди по праву рождения, вынужденная в силу обстоятельств заниматься мужским делом. Вероятнее всего, все хозяйство на ранчо лежит на ее плечах, почему-то он нисколько в этом не сомневался.
— Я лучше пойду, если мое присутствие вас смущает, — сказала она. Данмор в ответ улыбнулся, и женщина поняла, что он принадлежит к числу тех счастливчиков, которых природа щедро наградила особым даром. Улыбка по-новому осветила его лицо, сделав его почти красивым.
— Зрители меня мало беспокоят, мисс Фурно, — ответил он. — Держу пари, я бы спал, как младенец и в бойлерной, а уж коли дело дошло до того, чтобы поплотнее набить живот, так мне наплевать, даже если меня будут разглядывать в монокль!
С этими словами он опрокинул молочник в тарелку с овсянкой, белоснежной горкой высыпав поверх содержимое сахарницы. Полюбовавшись на творение своих рук, Каррик решительно взялся за ложку.
— Посмотришь на вас, сама есть захочешь, — засмеялась Элизабет Фурно. Голос у нее был приятный.
— А вы, — с трудом выговорил он, — прекрасно готовите! Это ж не каша, а просто объедение! Любая гостиница такую стряпуху просто с руками бы оторвала!
— Мой дорогой кузен Каррик, — улыбнулась она, — я счастлива принимать вас в своем доме. Можете оставаться здесь, сколько захотите!
Каррик чуть было не поперхнулся. Рот у него был набит яичницей с ветчиной.
— Так я что же — ваш кузен?
— Совершенно верно, можете даже не сомневаться. Моя мать — одна из виргинских Данморов.
— Данморы… из Виргинии, — повторил он. — Забавно, верно? Так вот почему вы назвали меня главой семьи, я угадал?
— Именно так.
— А кто-нибудь из них остался? Я хочу сказать, в Виргинии?
— Нет. Только близнецы Альфа Данмора. Как раз на прошлой неделе получила их фотографию — забавные малыши! Но им всего пять.
— Для бычка достаточно, чтобы поумнеть, — усмехнулся Данмор, — но слишком мало, чтобы превратить сосунка в мужчину. Только вот ежели нашей семейке так уж хочется поиметь меня в качестве главы, то пусть лучше рассчитывает на чьи-нибудь другие мозги! Мне как-то привычнее полагаться на руки!
Женщина кивнула и чуть заметно улыбнулась.
— Думаю, Каррик, жизнь до сих пор была на редкость милостива к вам!
— Это точно, — со смехом кивнул он. — Милостива… это вы верно сказали! Как только я чуть подрос, так что смог отличить солнечный свет от тени, как полюбил валяться на солнце. И до сих пор его люблю. А оно порой бывает сурово к тем, кому приходится трудиться с утра до ночи. Вот так-то, кузина Элизабет. Вы не против, если я буду вас так называть?
— Конечно. Кстати, может быть, вам интересно будет узнать, что вы страшно похожи на всех остальных Данморов. Так сказать, фамильное сходство.
— Правда?
— Еще как!
— Скажите, — вдруг оживился он, — а может случиться, что кое-кто из виргинских Данморов осел в наших краях?
— Знаете ли, ведь Данморы — не совсем обычное имя. Да ведь и семья наша, слава Богу, не из обычных, — с некоторой долей гордости объявила она. — Порой я счастлива, что могу разыгрывать здесь коронованную особу. Может быть, хотите еще горячих овсяных лепешек, кузен Каррик?
— Коронованную особу? — с любопытством переспросил он.
Элизабет расхохоталась.
— Вы, конечно, слышали историю о первом Каррике Данморе? — сказала она.
— Никогда о нем не слышал.
— Боже мой? Неужели не слышали?
— Ни слова.
— Но это просто немыслимо! Так-таки ни разу в жизни не слышали ни одной из этих забавных древних легенд о Каррике Данморе?
— Держу пари, я много потерял! — улыбаясь, воскликнул он.
— Так оно и есть, — с чувством кивнула она, — к примеру, о короле. Говорят, один из Данморов как-то попал под арест… не владелец замка, само собой, а кто-то из бедных родственников, живший в деревне. Проломил кому-то голову в пьяной драке, видимо, перебрал эля. Вот его-то и взяли под стражу. Услышав об этом, Каррик Данмор сломя голову примчался и вызволил его из тюрьмы. Грозил, что разнесет ее в щепки, если его родственник не будет освобожден
— А как же король и его законы? — спросили его.
— Может, Роберт Брюс и король Шотландии, — ответил он, — но я — король всех Данморов!
Она залилась смехом, и Каррик охотно присоединился к ней.
— Ну, ну, — протянул она. — Держу пари, что этот парень, да еще во времена короля Роберта вел дьявольски веселую жизнь! Небось, то и дело дрался с соседями, воевал и все такое! Только вот такая жизнь тяжеловата для джентльмена, верно? Готов прозакладывать что угодно, что малый долго не протянул.
— Нет, он прожил длинную жизнь… для того времени, конечно. Дожил почти до пятидесяти, а в тринадцатом веке это была, можно сказать, глубокая старость.
— Надо же, а я и не знал, — присвистнул Каррик. — Хотя можно было бы и догадаться. Мало бывали на воздухе. Да и все эти железные штаны да башмаки такая дрянь! Один только ревматизм да радикулит — вот и вся польза! А что же сделал король, когда узнал о том, что сказал Каррик Данмор?
— А это уже совсем другая история, — улыбнулась она. — Конечно, король страшно разгневался. «Кто этот Данмор?!» — закричал он, потому что никогда о нем не слышал. Ему объяснили, что граф Каррик живет, дескать в Каррик Кастле, в городе, который носит то же имя, а среди его сербов полным-полно людей, носящих фамилию Данмор. Как-то раз, когда граф выехал на прогулку, он увидел в деревне большую толпу, которая во все глаза смотрела на одетого в лохмотья фокусника. Графу страшно понравились его трюки, а уж когда он выяснил, что этот оборванец к тому же — один из Данморов, то приказал ему тем же вечером явиться в замок, чтобы развлекать за ужином собравшихся в замке гостей.
— А оборванец, глядя прямо в глаза графу, нагло рассмеялся и заявил, что дал клятву: никогда не ступать на порог замка, пока не станет его хозяином. Само собой, граф пришел в ярость. Вернувшись в замок, он приказал одному из своих рыцарей арестовать наглого серба. Вскоре тот вернулся, но без коня и без оружия. А жонглер с тех пор собрал вокруг себя людей и стал предводителем целой шайки. Прошло около года, и он вернулся в эти места и однажды ночью напал на замок, когда и граф и все его рыцари спали крепким сном. А к утру он уже стал хозяином замка. После этого он велел привести к нему графа, его жену и сына, дал им лошадь и отослал их с миром, а сам взял имя Каррик и стал с тех пор зваться Каррик Данмор. Так и повелось с тех пор, что глава семьи носит это имя.
— А что об этом сказал король?
— Смеялся, а потом послал гонца в Каррик Кастл с повелением Каррику Данмору прибыть ко двору, потому что он, дескать, намерен посвятить его в рыцари. Но новоявленный граф ответил ему, что ни один человек не коснется мечом его плеча, не отведав его секиры. А кроме того он, видите ли, поклялся склонять колени лишь перед Господом Богом, да для молитвы, и то только на Троицу да на Рождество, потому как это, видите ли, семейная традиция!
