Исследуя эстетику и культурные традиции эпохи развитого социализма, музыканты в течение двух лет (88-89 гг. ) записали полтора десятка альбомов, в которых в основном обыгрывалась атмосфера молодежного энтузиазма, времени несбывшихся надежд и иллюзий 60-х годов. Дух этой эпохи небезосновательно ассоциировался с фильмами Василия Шукшина и поэзией Эдуардаса Межелайтиса, музыкой Колкера и Михаила Танича. 'Пластинки тех времен я бережно хранил лет с двенадцати, - вспоминает Кузя Уо в интервью журналу Underground. - Я подсознательно понимал, что это такие вещи, которые надо беречь... Это очень профессионально. Эти песни писали и исполняли очень сильные люди, цвет русской культуры'.
...Не стесненные узким арсеналом средств, применяемых в панк-роке, Летов, Кузя Уо и Манагер чувствовали себя на сессиях 'Коммунизма' уже не генералами рок-н-ролльного фронта, а свободными художниками, которые с легкостью могут позволить себе любые импровизации в области формы и звука. 'Мне с каждым днем все труднее и труднее писать песни, - говорил в 90-м году Летов. - За весь прошлый год я написал, наверное, около пяти композиций, а все остальное был 'Коммунизм'. Именно в 'Коммунизме' я выражал себя адекватней, чем в 'Гражданской обороне'.
Развивая традиции 'Мухоморов' и 'ДК', 'Коммунизм' эволюционировал от магнитофонной фиксации спонтанных однодневных хэппенингов до работы со звуковыми коллажами. Вот лишь некоторые из этапов 'коммунистического' строительства: использование стихов поэтов хрущевского периода (альбом 'На советской скорости'), наложение вокальных партий на инструментальные фонограммы классиков панк-рока и эстрадных оркестров (альбом 'Родина слышит'), дембельские песни (альбом 'Солдатский сон'), фрагменты радиоспектаклей (альбом 'Чудо-музыка'), тексты и высказывания деятелей культуры (альбом 'Народоведение'). Кроме этого, в аудиоархиве 'Коммунизма' числились эксперименты с ленточными кольцами (альбом 'Сатанизм'), народные дворовые песни, спетые на музыку Beatles и Shocking Blue (альбом 'Лэт ит би'), коллажи из воспоминаний о Ленине (альбом 'Лениниана') и индустриальные перфомансы (альбом 'Игра в самолетики под кроватью').
Пиком подобных опытов стал записанный в декабре 89-го и сведенный в январе 90-го года альбом 'Хроника пикирующего бомбардировщика' - своеобразное подведение итогов двухлетней деятельности проекта. Четырнадцатый альбом 'Коммунизма' представлял собой типичный сборник, состоящий из песен Летова и его соратников по ГрОб Records, а также из их любимых произведения русской и мировой музыкальной классики.
По духу альбом представляет собой своеобразное прощание с прошлым - в том виде, как воспринимали ушедшую эпоху Летов сотоварищи. Здесь много ностальгических мотивов и лирических настроений. Открывает 'Хронику пикирующего бомбардировщика' композиция из одноименного кинофильма - 'Туман', очень проникновенно спетая Летовым. Инструментальное сопровождение носит авангардистский характер и состоит из целой какофонии звуков, в которых совмещены 'прямая' и 'обратная' гитары, а также пропущенная задом наперед запись с ревом самих музыкантов.
...Будучи по своей природе архивариусом и тщательно храня записи всевозможных джемов и музыкальных посиделок, Летов крайне уместно включил в 'Хронику' фрагмент вечеринки, состоявшейся на квартире у старых друзей из 'Пик и Клаксон' зимой 87-го года. Дима Селиванов, подыгрывая себе на акустической гитаре, тихо напевает американскую народную песню 'The Birds Of Paradise'. Потусторонний голос Селиванова звучит здесь с такими задушевными интонациями, словно он исполняет 'Полюшко-поле': 'Nothing is real for the skies / Said the birds of paradise / Flying home, flying home / From the world that was made of stone'.
Помимо целого букета разностилевых и разножанровых кавер-версий на 'Хронике' присутствовало и несколько композиций, агрессивно сыгранных в духе 'Гражданской обороны', - в частности, 'Гавна-пирога', созданная Кузей Уо и спетая им в дуэте с Летовым под хардкоровый аккомпанемент двух гитар. Написанные Летовым 'Маленький принц...' и 'Иваново детство' (впоследствии переигранные на альбоме 'Прыг-скок') отражали его депрессивно-суицидальные настроения того времени: 'Просто лишь когда человече мрет / Лишь тогда он не врет'. Включение подобных песен в альбом ретро-ностальгического плана лишний раз иллюстрировало теорию Летова о том, что 'все наши действия (вплоть до одиночного творчества) тоже являются объектами 'коммунизм-арта'.
Янка Дягилева спела на альбоме (вместе с Анной 'Нюрычем' Волковой) 'Нюркину песню', народную песню 'Сад' и композицию Михаила Танича 'Белый свет'. Последняя была аранжирована в стиле вокально- инструментального ансамбля, исполняющего 'белый танец' на выпускном вечере в школе. В качестве электрооргана здесь использовался однооктавный детский синтезатор 'Соловушка', прозванный музыканами 'расческой'. 'Мы не играли на всяких современных 'Ямахах' потому, что, несмотря на их якобы богатую окраску, они имеют характерный неживой звук, - вспоминает Летов. - А используемые в 60-х годах инструменты были живыми и даже электроорганы имели очеловеченное звучание'.
Надо сказать, что на записи 'Хроники...', впрочем, как и на любых сессиях 'Коммунизма', музыкантами проводилось множество экспериментов со звуком. В частности, ими были опробованы разные версии треков, отличавшихся изменением скорости на двух магнитофонах 'Олимп'. В результате подобных опытов (продолженных впоследствии на 'Прыг-скоке') партии ударных могли звучать таким образом, словно в сессии участвуют как минимум два барабанщика. Фрагмент из книги 'Повесть о настоящем человеке', язвительно прочитанный Кузей Уо, сопровождался хитроумным 'плэйбэком', в 'прямом' варианте которого Кузя наяривал смычком по струнам бас-гитары. Динамики, из которых раздавался весь этот джаз, поднимались музыкантами в воздух и поворачивались под разными углами, чтобы звук носил то нарастающий, то убывающий характер. Затем этот психоделический хаос был превращен в ленточное кольцо, выполнявшее функцию инструментальной подкладки - правда, весьма дисгармоничной.
Венчала альбом эпохальная 'Мясная избушка', во время записи которой произошла целая цепь cовпадений и необъяснимых мистических явлений. Из окон летовской квартиры выпадали стекла, со стены падал портрет Моррисона, отключалось электричество и гасли свечи. Сама же композиция представляет еще один летовский крик о том, как внутри человека 'загнивает душа'. Вокала, как такового, здесь не было. Как не было и шаманской монотонности, оголтелого бреда или безрадостных исповедей. Практически полное отсутствие инструментов - в полной тишине происходит раскаяние, публичное распятие самого себя под отдаленный звон церковных колоколов: 'Я разбил себе вдребезги лоб / О величавые достоинства мстительной памяти / Ненароком наблюдая / Как в мясной избушке помирала душа'.
Когда эта композиция наконец-то была зафиксирована на пленку, а альбом - окончательно смикширован, участники проекта решили его не тиражировать. Замораживание 'Хроники', по-видимому, обуславливалось желанием Летова избежать очередных обвинений в суицидальной тематике. Второй вероятной причиной являлось разочарование Летова, вызванное примитивной реакцией большинства слушателей на опусы 'Гражданской обороны'. Возможно, именно в тот момент Летов вспомнил почитаемое им Евангелие от Фомы: 'Не давайте того, что свято, собакам - дабы они не бросили это в навоз'.
Но судьба распорядилась по-иному. Так случилось, что 'утечка информации' была достаточно велика и альбом начал распространяться стихийно, помимо воли его создателей. Несмотря на то что тот же Кузя Уо считал 'Хронику' 'очень цельным альбомом', из которого 'нельзя выбросить ничего лишнего', Летов со временем прозаично разорвал эту работу 'на куски'. Часть композиций была опубликована в рамках его нового проекта 'Егор и оп...еневшие' (на альбомах 'Прыг-скок' и 'Сто лет одиночества'), 'Нюркина песня' вошла в посмертный альбом Янки 'Стыд и срам', а несколько номеров попали в 'коммунистический' кассетный сборник 'Благодать. Часть IV'. Непосредственно сам альбом 'Хроника пикирующего бомбардировщика', который тот же Летов считал наивысшим достижением 'Коммунизма', в первоначальном виде переиздан так и не был.
