Песенка о святости, мыше и камыше
Отряд не заметил потери бойца
Про червячков
Красный смех
Ночь
Маленький принц возвращался домой
сторона В
Еще раз про дурачка
Про мишутку
Когда я умер
Иваново детство
Прыг-скок
Весной 90-го года, выпустив альбом с кавер-версиями 'Инструкции по выживанию' и сыграв прощальный концерт в Таллине, 'Гражданская оборона' прекратила существование. Как тогда казалось, навсегда. 'Нас хотят сделать частью попса, - заявлял Летов. - Я понял, что необходимо либо выскочить из этого потока, либо невиданным усилием воли обратить его течение в другую сторону, ибо в восприятии нашего творчества началась самая настоящая инерция, имеющая к тому же коммерческий характер'.
После того, как 'Гражданская оборона' распалась, Летов как-то обмолвился, что, возможно, вообще покончит с рок-музыкой. На прощание он решил записать сборник любимых песен - начиная от произведений советских композиторов (типа 'Тумана' Колкера) и заканчивая 'Непрерывным суицидом' Романа Неумоева. Но в процессе сессии у Летова неожиданно стали возникать собственные песни, которые в конечном итоге и составили костяк 'Прыг-скока'.
...Задумывая альбом, Летов представлял его не только 'хитрым ходом и попыткой бегства от привычных клише', но и неким глобальным экскурсом в область психоделии. Психоделии на 'Прыг-скоке' получилось с избытком - на уровне прямого эффекта от многодневной передозировки. Летов в ту пору еще не экспериментировал с серьезными наркотиками, но зато с головой ушел в изучение мистических явлений и оккультных наук. Подобное расширение кругозора включало в себя не только чтение букинистической литературы по корневым религиям, но и продолжительные походы по уральским топям, лесам и скалам, где Летов чувствовал себя 'уютнее и реальнее, чем на улицах и в жилищах'.
После одной из рискованных экспедиций в район Лысой горы Летов вернулся в состоянии сильнейшей горячки. Существовала даже версия (скорее всего, мифическая), что Летова укусил энцефалитный клещ. Как бы там ни было, Егор пережил сильнейший эмоциональный шок и в течение июня-июля находился в бреду - с температурой, близкой к критической. Он был вынужден побриться наголо, не мог спать по ночам, совсем ослаб, но именно в подобном состоянии им были написаны 'Про дурачка', 'Прыг-скок' и 'Отряд не заметил потери бойца'. 'С медицинской точки зрения я должен был сдохнуть, - вспоминает Летов. - Но ничего, не сварился. Ходил и сочинял песни, записывая их по ночам. Весь цикл я закончил чудовищным 'Прыг-скоком', который сочинял где-то полтора месяца. Проект я решил назвать 'Егор и о...деневшие' - потому что состояние было соответственное'.
Именно это состояние Летов крайне достоверно передал на двух ключевых композициях: 'Про дурачка' и 'Прыг-скок'. Первая из них, напетая Летовым в четыре голоса без сопровождения инструментов, содержала переделанный языческий заговор на смерть, который в аутентичном варианте звучал следующим образом: 'Ходит покойничек по лесу, ищет покойничек мертвее себя'. Тема смерти получила дальнейшее развитие в большинстве композиций - начиная от стихотворения 'Ночь' (посвященного памяти Александра Введенского) и заканчивая совершенно безумным 'Прыг-скоком', в котором 'неведомые боли' заставляют метаться 'ниже кладбища, выше облака'. Действие в этой песне начинается с мистических качелей, которые раскачиваются 'сами по себе' - словно стоп-кадр из фильмов Тарковского и Сокурова. Останавливается время, и 'кто-то внутри умирает хохоча'. Судороги, крики, под которые душа покидает тело, - прыг-скок в чудовищные дали - переход в погребальный плач и возврат по спирали обратно к летающим в пустоте качелям.
Как гласит история, Летов написал эту песню в процессе очередного эксперимента с шаманскими ритуалами. На этот раз его трансцендентный опыт заключался в том, что Егор играл и пел в течение многих часов, а включенный магнитофон неумолимо фиксировал данный поток сознания. 'Часа через четыре из меня пошли, как из чудовищной огромной воронки, глубоко архаичные слова - слова, рожденные даже не в детстве, а в том состоянии, которое существовало еще до моего рождения, - вспоминает Летов в 'Творческо-политической автобиографии'. - И эти тексты я едва успевал записывать... Я не знаю, где я в действительности находился в то время. В результате такого страшного опыта вышла эта песня 'Прыг- скок'.
Музыкальная сторона композиций отталкивалась от мелодической эстетики калифорнийской группы Love, которую Летов часто называл 'эквивалентом 'Гражданской обороны' на Западе'. 'Когда записывался 'Прыг-скок', я хотел каким-то образом ответить на творчество Артура Ли, - вспоминает Летов. - Я впервые услышал Love года за полтора до этого. С точки зрения рока эти люди очень сильно на меня подействовали, а их ранние альбомы постоянно вертелись в голове. И надо это было как-то отдать - с точки зрения благодарности. Получил - отдай другому. И с таким ощущением у меня родились 'Песенка о святости, мыше и камыше' и 'Про червячков'.
'Гуру', 'пророк' для одних, 'взбесившийся бойскаут', 'усталый, больной человек' для других, Летов записывал этот отчаянный альбом в полном одиночестве - начиная от партий ударных и заканчивая скупыми гитарными проигрышами. Кузя Уо на сессии отсутствовал (после распада группы он временно завис в Ленинграде), и Егор, перечисляя музыкантов, слегка издевательски написал в аннотации: 'Кузя Уо - все прочее'. Другими словами - ничего. На нескольких композициях Летову подыгрывал на басу Джефф, а на 'Прыг-скоке' ему подпела Юля Шерстобитова, впоследствии известная по томскому проекту 'Стеклянные пуговицы'.
Сведение и монтаж Летов завершил в конце лета 90-го года. В 'Прыг-скок' он не включил несколько композиций: 'Самоотвод', 'Мое описание меня бережет', а также неумоевский 'Непрерывный суицид', который позже вошел в виниловую и лазерную пластинки. Кроме того, в архивах остались две 'расширенные' версии песни 'Про дурачка' - электрическая (!) и акустическая.
Летов посвятил альбом дерзкому 'выходу за флажки' сборной Камеруна на чемпионате мира по футболу, а также памяти своего омского друга Эжена Лищенко ('Пик и Клаксон'), умершего тем летом от рака в одной из ленинградских клиник.
...Каждый музыкант мечтает создать в своей жизни что-нибудь вечное. По всем признакам, у Летова таковым должен был стать 'Прыг-скок'. Казалось, после него - конец всему, после него - только пустота. Все это напоминало гипноз, подсознательные послания, транс и энергетическую мощность страшной силы, исходящие от человека, который готовится вот-вот принять смерть. Ничего похожего на этот сознательно декларируемый 'путь в никуда' в отечественном роке до тех пор не появлялось. Да и на Западе с эзотерически-философским воздействием данного альбома на психику могли сравниться разве что 'герцоги мракобесия' из Coil и Psyсhic TV. Показательно, что в процессе последующих метафизических поисков Летов, ориентируясь на атмосферу гаражного эйсид-рока, начал принимать огромное количество стимуляторов, но достигнуть состояния (и результата), аналогичного 'Прыг-скоку', ему так и не удалось.
'Все, чем я занимаюсь в эти печальные времена, - заявил Летов спустя несколько недель после окончания записи, - я считаю этаким безнадежным ритуалом. Чем-то вроде концептуальной акции Джозефа Бойса - когда он носил и укачивал на руках мертвого зайца, объясняя ему вслух теорию относительности'.
