позже. О том, чтобы за один раз все сыграть да еще и спеть как следует, не было и речи.
Расчеты при склейке производились следующим образом: 'Скорость магнитофона 19 см/с. Вычисляем, какова длина такта в песне... Первый удар - 1/16, надо отрезать ленту длиной 2,05 см. Потом три удара в 1/4 такта -каждый из них получается в длину 8,2 см'. В безысходно-мрачноватой электронной психоделике 'Кадрили омаров' 'Почтальоны' достигли пика в экспериментах со склеиванием ленты, смонтировав конечный результат из 45-минутного исходного материала.
Завершавшая альбом 'Погонщица воздушного шара' была затребована сценической драматургией спектакля. В сценической версии 'Алисы' она, так же как и еще пара пародий, только пелась, а на альбоме слышна ее инструментальная версия. 'Погонщица' является стилизованной в духе немецкого Тrio пародией на тему Раймонда Паулса 'Та, кто мотает клубок'. Спустя десять лет подобные мелодии охотно включали в саундтреки к своим фильмам прогрессивно мыслящие кинорежиссеры типа Вендерса, Линча или Тарантино.
...В процессе записи музыкантам одно время даже казалось, что материала хватит на двойник. В итоге все завершилось традиционными 45-ю минутами, но позже на основе остатков 'Алисы' был создан следующий опус 'Всегда тихо'. Возможно, именно функциональный музыкально-драматический характер работы определил и настроение и образность 'Алисы'. В отличие от предыдущих альбомов в нем почти нет ярко выраженных хитов, зато он воспринимается как выдержанное в едином духе концептуальное произведение - сонное, тягучее и сентиментально-осеннее. В своем роде - закат Европы в интерпретации рижских неоромантиков. Это уже музыка не для танцев, а для слушания, и несомненно, что без этого опыта Почтальоны не смогли бы создать свои последующие шедевры - насыщенные рефлексией альбомы 'Всегда тихо' и 'Депрессивный город'.
В 87-м году 'Почтальоны' вместе с 'Машиной времени' успешно выступили в Польше на фестивале альтернативной музыки Carrot-87. Параллельно музыканты группы продолжали принимать участие в побочных или сольных проектах - начиная от 'Мастерской по реставрации небывалых ощущений' и заканчивая опусами Ингуса Баушкениекса, которые впоследствии вышли на компакт-дисках. В конце 80-х в Германии силами прибалтийских эмигрантов была издана пластинка латышской рок-музыки 'Vel Ir Laiks' ('Есть еще время'), в которую вошли несколько композиций 'Почтальонов'. В самой же Латвии компиляция хитов группы увидела свет в середине 90-х - на кассетах, изданных ограниченным тиражом.
Здесь можно добавить, что, вопреки приведенному в самом начале главы высказыванию Мартыньша Брауна, латвийские эксперты от культуры и сам маэстро Раймонд Паулс к проявлениям 'дилетантской гениальности' 'Почтальонов' всегда относились с нескрываемо ироничным высокомерием, упоминая их в прессе лишь в качестве примера упадка латышской музыки. Это очередное свидетельство непреодолимой пропасти между официальной и неофициальной культурой того времени лишний раз укрепляло убежденность и веру в себя 'Желтых почтальонов'. Веру, плоды которой становились все слаще с каждой новой работой группы. Во всех последующих альбомах они из двух разновидностей музыки - которая вопит и которая рыдает - выбирали третью - которая шепчет.
Центр Чтение в транспорте (1984)
Сердцеед
Барселона
Чтение в транспорте
Меня никто не любит
Эх, Андрюша...
Багровое сердце
Воспитание
Щеголь
Вспышка
В отличие от подавляющего большинства рок-групп команда Васи Шумова никогда не испытывала внутренней ответственности перед своими фанами. Ощущение собственной значимости 'Центру' было чуждо по определению. Оно не появилось даже после сверхудачного выступления на рок-фестивале в Выборге - в одной компании с 'Россиянами', 'Аквариумом' и 'Мануфактурой'. Как гласит история, 'Центр' высадился в пригороде Ленинграда с жутким железнодорожным похмельем, но тем не менее не оставил расслабленным фаворитам никаких шансов.
Вскоре после выборгской командировки в творчестве Шумова начался затяжной 'авангардный период', во время которого он вместе с клавишником Алексеем Локтевым записывает экспериментальный мини-альбом 'Однокомнатная квартира'. Это была необычная работа, в которой Шумов впервые начал исполнять 40-секундные миниатюры и ставшие впоследствии программными для 'Центра' бытовые песни- констатации из серии 'и что увижу, о том пою'.
Что же касается созданной буквально через несколько месяцев программы 'Чтение в транспорте', то в ее рамках 'Центр' представил на суд немногочисленных фанов практически все освоенные к тому моменту жанры - от миниатюр, свинга и ретро-номеров до новой волны и электропопа. Отчасти благодаря такому стилистическому разнообразию 'Чтение в транспорте' получился одним из самых впечатляющих альбомов не только в репертуаре 'Центра', но и всего советского рока первой половины 80-х.
Контуры альбома стали отчетливо прорисовываться после того, как ветеран московского рока Владимир Рацкевич, на репетиционной точке которого записывалась 'Однокомнатная квартира', познакомил Шумова с идеологом студийной группы 'Метро' Юрием Царевым. 'В миру' Царев был художником, специализирующимся на плакатной графике. Параллельно у него накопилось немало собственных песен, записать которые физически не хватало рук. Царев предложил Шумову нехитрый бартер: музыканты 'Центра' помогают ему записать альбом 'Метро', а Царев достает аппаратуру и помогает 'Центру' записать их песни. В итоге весной 84-го года в мастерской Царева, превращенной на несколько недель в опутанную проводами студию, было записано сразу три альбома - 'двойник' группы 'Метро' и 'Чтение в транспорте'.
'Царев был живчиком и с лету схватывал то, что мы играли, - вспоминает Шумов. - Для нашей примитивной музыки его профессиональных навыков было вполне достаточно'.
Большая часть сессии осуществлялась силами всего трех человек. Барабанщика заменил ритм-бокс, Шумов играл на басу и пел, Царев и Локтев играли на клавишах. Первоначально треугольник Шумов- Царев-Локтев напоминал героев басни про лебедя, рака и щуку. Шумова в тот момент интересовали авангардистские сумасбродства и минималистские аранжировки в стиле ранней Нины Хаген. Царев тяготел к электронной волне и ска. Локтев увлекался танго и музыкой неоклассиков типа Дебюсси и в свою очередь настороженно относился к ска, называя этот стиль не иначе, как 'корявый реггей'. Тем не менее 'мясистость' и мощный звук на альбоме во многом обуславливал сверхэнергичный клавишный тандем, эффективность действий которого объяснялась тем, что Локтеву удалось прийти к общему вкусовому знаменателю с Царевым.
