Крисмаса: не торговаться, даже если с тебя требуют пять долларов за костлявого цыпленка-заморыша. Поэтому он безо всяких разговоров заплатил требуемую сумму.
Конюх взглянул на монетки, сунул их в карман и исчез в темноте. Через мгновение он вернулся, выводя пару уже оседланных коней, а вместе с ним из конюшни появилась ещё одна фигура — это был приземистый, широкоплечий толстяк.
Он подошел к Пенстивену и разглядывая его из-под широких полей надвинутой на глаза ковбойской шляпы.
— Как тебя зовут, сынок, — спросил он.
— Как надо, так и зовут, — натянуто ответил Пенстивен.
Тогда толстяк порывистым движением отвернул лацкан своего сюртука, демонстрируя скрывавшийся под ним блестящий стальной значок.
— Я — помощник шерифа, — объявил он. — Так как тебя зовут, приятель?
— Уилбер Аткинс, — соврал Пенстивен.
— Откуда ты?
— Из Милл-Хилл.
— Где это?
— Далеко отсюда. В долине Милл-Ривер.
— Что-то я не припоминаю города с таким названием, — задумчиво проговорил собеседник.
Ночной конюх отступил назад, все ещё держа коней под уздцы; на его бледном лице появилась подозрительная усмешка.
— Это очень маленький городок, — ответил Пенстивен.
— Хм, — хмыкнул шериф, а затем задал новый вопрос. — А кто твой приятель?
— Док Уили.
— А как его по имени?
— Кажется, Сэмюэль. Точно не знаю. Обычно все обращаются к нему просто «Док».
— Ты давно с ним знаком?
— Не очень.
— А все-таки?
— Около года.
— Чем он занимается?
— Покупает скот.
— Значит, скот покупает?
— Ага.
— Представляет какую-нибудь фирму?
— Да.
— Какую же?
— «Рейнолдс и Янг».
— Где находится их контора?
— В Чикаго.
— Я знаю много крупных компаний из Чикаго. Но о конторе с таким названием никогда не слышал, — сказал шериф.
— И я тоже, — поддакнул глухой, сдавленный голос ночного конюха.
— Правда, что ль? — недоверчиво переспросил Пенстивен. — Они работают вот уже больше года.
— Хм, — снова хмыкнул шериф. — А что ты и твой приятель делаете в Ривердейле?
— Мы направляемся в Эль-Пасо.
— Путь неблизкий. А почему бы вам не отправиться туда поездом?
— Потому что в дороге он учит меня читать следы, охотиться и тому подобным премудростям.
— Вот, стало быть, как?
— Да.
— Нет, мистер Уильям Аткинс — так вас, кажется, зовут?
— Да, — ответил Пенстивен.
— А всего минуту назад он назвался Уилбером, — услужливо подсказал конюх.
Пенстивен взглянул в его сторону и увидел, что его белевшее в темноте лицо исказилось в злорадной усмешке.
— Как же так? — не отставал шериф. — Ты что, сынок, своего собственного имени не помнишь?
— Все очень просто, — невозмутимо ответил Пенстивен. — Так уж по жизни сложилось, что все называют меня Уиллом. И к тому же принято считать, что Уилл всегда является уменьшительным от Уильям. На самом же деле мое имя Уилбер. Но доходило до того, что даже газеты меня называли Уильямом.
— Какие ещё такие газеты?
— Местные.
— Газеты Милл-Хилл?
— Да.
— И какой такой подвиг ты совершил, что даже газеты написали об этом?
— Женился.
— Вот как. Выходит, ты человек женатый, не так ли?
— Да.
— И дети есть?
— Нет. Моя жена умерла три месяца назад.
— Вот незадача-то, — проговорил шериф, угрюмо качая головой.
— Мой друг, Док Уили, решил, что конная прогулка типа этой пойдет мне на пользу. Так сказать, поможет немного развеяться. Поэтому мы и решили отправиться на юг.
Шериф смерил его испытующим взглядом, а затем с сомнением покачал головой.
— Возможно, ты говоришь правду. А может быть и нет, — сказал он. — Но в любом случае мне придется тебя обыскать. Сдается мне, что ты просто изворотливый врун. Давай, поднимай руки! Сейчас посмотрим, что у тебя за душой!
Глава 31
Лишь только очень неосмотрительный и безгранично самоуверенный человек мог подступиться к юному Пенстивену с подобного типа приказанием, не позаботившись прежде о том, чтобы самому занять такое положение, которое гарантировало бы наибольшее преимущество над ним.
В руке у помощника шерифа появился револьвер, который он держал подчеркнуто небрежно, подобно тому, как не очень совестливый драчун обычно держит дубину, готовясь наброситься на безоружного человека.
Однако, Пенстивена подобный трюк не мог ввести в заблуждение. Он точно знал, что оружие может быть в любой момент пущено в ход, и поэтому воскликнул, напустив на себя испуганный вид:
— Эй, поосторожнее! Не размахивайте передо мной этой штукой. Так ведь и убить не долго, и вообще…
Произнося это, он задрал руки. Правая рука честно поднялась вверх, и ладонь её оказалась высоко над головой, а вот левая, начав движение чуть позже правой, совершила незаметный маневр, разворачиваясь наружу и сжимаясь в кулак, выброшенный вперед в том самом коронном левом апперкоте, ударе, который, по меткому выражению Рыжего, был быстрее мысли и таким длинным, что мог бы запросто убивать мух на потолке.
Костяшки пальцев крепко впечатались в челюсть шерифа, и тот инстинктивно нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и пуля пролетела где-то совсем рядом с Пенстивеном.
Затем, в то время, как его голова внезапно запрокинулась назад и чуть набок, к плечу, подобно тому, как это порой происходит с головой висельника, когда на шее у него затягивается петля, и мощный узел ломает шею, колени у шерифа подогнулись, и он медленно повалился навзничь, оставаясь недвижно лежать на полу.
Судя по силе отдачи и звуку удара, Пенстивен понял, что попал в самую точку. Он не стал дожидаться,
