пока шериф упадет и затихнет, а тут же бросился наутек, вытаскивая на бегу револьвер.
Бледный конюх, похоже, был готов в подобному повороту событий.
Он видел удар и поступил соответственно ситуации, выпустил из рук поводья и, припав на одно колено, выхватил длинноствольный кольт, который удерживал двумя руками на манер карабина.
Настроен он был довольно решительно и не сомневался в своем успехе. Однако он допустил непростительную ошибку, на какую-то долю секунды промедлив с выстрелом. Пенстивен выстрелил с ходу, не задумываясь. Злорадная физиономия конюха не вызывала и него ни малейшей симпатии, и поэтому ему было решительно наплевать, что произойдет с этим гадом в следующий момент. Поэтому он выстрелил в голову, и пуля, пройдя чуть ниже, выбила пистолет у того из рук, который и угодил ему в лицо.
Конюх покачнулся, но все-таки сумел устоять на ногах. Теперь по его бледному лицу струились потоки алой крови. Он бросился бежать, не разбирая дороги, широко раскинув руки и тут же с налету врезался в один из деревянных столбов, поддерживающих крышу, развернулся и побежал дальше.
Пенстивен же, оказавшись рядом с лошадьми, мигом вскочил в седло серого, когда его сознание, наконец, снова стало реагировать не только на движения, но и на окружающие звуки.
В следующий момент до его слуха донеслись пронзительные вопли конюха, оравшего во всю мощь легких: «Убивают!». Взглянув вниз, он увидел корчащегося на полу и стонущего от боли шерифа.
Где-то вдалеке послышались встревоженные крики. Затем послышался стук копыт несущейся галопом лошади, и этот звук быстро приближался.
Пришпорив своего серого мерина, он выехал во двор, ведя второго коня в поводу, после чего легкая рысь сменилась стремительным галопом, на что деревянный настил у въезда в конюшню отозвался разорвавшим ночную тишину глухим грохотом, которому вторило громкое эхо.
Оказавшись на улице, он едва не столкнулся с всадником, летевшим прямо на него с криком: «Стой! Руки вверх!» и попытавшимся в доказательство своих слов выхватить из седельной кобуры под коленом короткоствольную винтовку.
Но винтовка, видимо, застряла в кобуре. Так что Пенстивену даже не пришлось стрелять, он просто ослепил обидчика, хлестнув того кнутом по лицу и глазам, когда вдалеке из-за угла показалось ещё четыре всадника. Они неслись, оглашая улицу пронзительными воплями и криками, как и подобает настоящим ковбоям в минуты наибольшего душевного волнения.
Пенстивен гнал во весь опор, привстав в стременах и пригибаясь к конской шее. Позади загремели выстрелы, в воздухе свистели пули. Он на чем свет стоит клял злодейку-судьбу за то, что вместо того, чтобы тихонько смыться, он стал виновником большого переполоха. Нечего сказать, более неподходящего момента и не придумаешь. Он проехал три квартала, слыша, как в домах открываются окна, хлопают двери, после чего резко свернул вправо и выехал на соседнюю улицу; с силой натянув поводья, осадил коней и въехал в проулок, ведущий мимо задворков банка и заднего двора дома мисс Миллер.
Здесь он спешился и, схватив под уздцы коней, укрылся вместе с ними за деревьями в глубине переулка.
Затем оглянулся назад, держа наготове пистолет. Стук копыт раздавался уже где-то совсем рядом, и вот вся кавалькада стремительно пронеслась мимо, устремляясь дальше. Привстав в стременах, всадники беспощадно погоняли лошадей, пуская в ход стремена и шпоры, поднимая их в безумный галоп и ориентируясь по ещё не успевшим осесть на землю клубам легкой пыли, поднятой копытами его двух коней. Впереди темнели окаймлявшие берег заросли, а в просветах между деревьями серебрилась река.
Похоже, они ни минуты не сомневались в тому, что беглец отправился именно туда, чтобы затем выбраться на дорогу из Ривердейла!
Пенстивен добрался до задних ворот владений мисс Миллер, вошел во двор, где Рыжий уже хлопотал вокруг оставленных на его попечение лошадей. Сюда же выскочили вооруженные винтовками Оньяте и Чарли, и свет далеких звезд тускло отражался на длинных стволах из вороненой стали.
Все трое тут же бросились к Пенстивену с расспросами.
— Ну, что ты видел? Что за бардак? Что, черт возьми, творится в этом чертовом городе? — спросил Чарли.
— Меня прихватили у конюшни. Там и началась стрельба, — ответил Пенстивен. — Потом, когда я уже выехал на улицу, меня засекли четверо недоносков, не считая ещё одного придурка, караулившего у ворот. Я свернул сюда, а они так и понеслись себе с гиканьем по дороге, что ведет к реке. И вообще, чего зря тратить время на пустую болтовню, когда впереди ещё куча дел?
Похоже, Пенстивена уже не покидала твердая уверенность в том, что «дела» будут всенепременно доведены до конца. И если ещё совсем недавно его одолевали сомнения, то теперь от них не осталось и следа. Страха больше не было, а все чувства самым замечательным образом обострились до предела. Он зорко наблюдал за окружающей обстановкой, за каждым из темных окон, выходивших на двор, где были оставлены лошади.
— Так это ты поднял весь этот кипиш, идиот! — процедил сквозь зубы Оньяте. — Вот что бывает, когда на дело вместо нормальных мужиков берут слюнявых молокососов.
— А с тобой, толсторожая свинья, я потом разберусь, — сказал Пенстивен и вошел в дом.
У себя за спиной он слышал шаги Чарли и недовольное сопенье Оньяте. Рыжий на всякий случай остался во дворе с лошадьми, добровольно приняв на себя обязанности дозорного.
А Пенстивен спустился в подвал, миновал туннель, а потом снова поднялся по лестнице и оказался в банке. Эл Спикер и Джон Крисмас хлопотали у сейфа, в лицо ему ударил свет потайного фонаря.
— Ну и что там? — тихим шепотом спросил Крисмас.
Тут подал голос Оньяте, стоявший где-то за спиной у Пенстивена.
— Этот ублюдок попытался поставить город на уши, и это ему почти удалось.
— Все обошлось, — сказал Пенстивен. — Пусть теперь ищут ветра в поле.
И пояснил специально для Крисмаса.
— Ты был прав насчет конюха. Он тогда и в самом деле узнал тебя. Да и кони были слишком хороши для того, чтобы на них могли разъезжать простолюдины. Но как бы там ни было, они сейчас на заднем дворе. Так что, можете спокойно продолжать.
— Хорошая работа, — похвалил главарь. — А теперь всем отойти назад и лечь на пол. Эл, можно начинать.
В то время, как все разошлись по углам и залегли, Спикер поджег конец шнура и тоже улегся ничком на пол рядом с Пенстивеном. Шипя и разбрасывая искры, огонек резво устремился по шнуру, в считанные мгновения подбираясь к сейфу. Здесь он чуть задержался, а затем ярко вспыхнул и как будто погас, но в тот же самый момент, когда в сознании у Пенстивена промелькнула шальная мысль, что произошло досадное недоразумение, и взрыва уже не будет, пол под ним содрогнулся и раздался оглушительный грохот; от потолка откололся кусок штукатурки и упал на пол у самого его носа.
Он ни секунды не сомневался, то этот шум должен был наверняка перебудить и поднять на ноги все взрослое население Ривердейла. Но только в данный момент все внимание Пенстивена оказалось всецело сосредоточено на дверце сейфа, которая вдруг покосилась и упала с глухим стуком на ворох мешков и брезента, заботливо расстеленных на полу Крисмасом и Спикером.
Чистая работа — минимум нитроглицерина, ровно столько, сколько было необходимо для достижения цели, да и шума большого не наделали.
Взяв в руки потайной фонарь, Крисмас принялся изучать содержимое сейфа, обращая особое внимание на стальные ящички внутренних ячеек. Над ними предстояло ещё немного поработать.
Спикер, вооружившись небольшой отмычкой с острым концом, принялся ловко взламывать замки, вскрывая ячейку за ячейкой.
Чарли и Оньяте выдвигали стальные ящички и ссыпали их содержимое на расстеленный кусок брезента. Эл Спикер ловко и со знанием дела перебирал обнаруженные в чреве банковского сейфа бумаги, выискивая среди кипы завещаний, фамильных документов и прочей ерунды векселя и закладные.
Среди всего прочего среди содержимого сейфа оказалось некоторое количество маленьких замшевых мешочков и шкатулочек, которые изымались немедленно и без предварительного изучения; в них наверняка находились фамильные драгоценности, ценность которых была, по крайней мере, такова, что доверить их хранение банку.
