года М. Калинин неожиданно выступил против ассимиляции: 'Перед еврейским народом стоит большая задача – сохранить свою национальность‚ а для этого нужно превратить значительную часть еврейского населения в оседлое крестьянское земледельческое компактное население‚ измеряемое‚ по крайней мере‚ сотнями тысяч. Только при таких условиях еврейская масса может надеяться на дальнейшее существование своей национальности'.
К тому времени стало ясно‚ что грандиозные планы КОМЗЕТа и ОЗЕТа практически невыполнимы. В стране было огромное количество крестьян с недостаточными наделами земли‚ которые стремились переселиться на новые места‚ а потому власти не могли выделить сотни тысяч гектаров для еврейского неземледельческого населения. Переселенческий земельный фонд на Украине был почти исчерпан; чтобы не возбуждать вражды‚ следовало найти земли для расселения евреев на пустых или малонаселенных территориях. Их искали в районе Азовского моря‚ на Северном Кавказе и Алтае‚ в степях Северного Казахстана; летом 1927 года экспедиция КОМЗЕТа побывала на Дальнем Востоке‚ за восемь тысяч километров от Москвы‚ и обследовала неосвоенные земли к западу от Хабаровска‚ на левом берегу полноводного Амура‚ отделяющего Советский Союз от Маньчжурии‚ провинции Китая.
Экономисты и агрономы ОЗЕТа возражали против переселения в тот район: там были обширные болотистые местности‚ непроходимая тайга‚ неисчислимые виды кровососущих насекомых‚ змеи‚ хищники‚ непроезжие грунтовые дороги со сгнившими мостами‚ долгая малоснежная зима с температурой до сорока градусов мороза и промерзанием земли на глубину до двух метров‚ жаркое и влажное лето с многодневными непрерывными дождями‚ когда реки выходили из берегов и смывали до основания целые деревни. Та территория изобиловала древесиной‚ рыбой‚ дичью и пушным зверем‚ отличалась богатством полезных ископаемых – железная руда‚ золото‚ уголь‚ мрамор и графит‚ однако добыть эти ископаемые было чрезвычайно трудно. И тем не менее в марте 1928 года советское правительство выделило этот район 'для нужд сплошного заселения трудящимися евреями'‚ чтобы 'при благоприятных результатах' создать там в будущем 'еврейскую национальную административно-территориальную единицу'.
Площадь того обширного края превышала территорию Бельгии‚ а его население составляло не более тридцати тысяч жителей‚ менее одного человека на квадратный километр. Выделенный для заселения район пересекала грунтовая дорога 'колесуха'‚ построенная еще каторжанами. Пересекала его и Транссибирская железнодорожная магистраль – из Москвы‚ через Сибирь‚ до Владивостока на Тихом океане, на которой стояла станция Тихонькая и небольшой таежный поселок при ней в междуречье Биры и Биджана, притоков Амура. По названию этих рек и возникло наименование района – Биробиджан‚ а на месте станции Тихонькой вырос город с таким же именем. В брошюре ОЗЕТа написали: 'Биробиджан в настоящее время почти не заселен и на эту землю не имеется претендентов со стороны местного населения; это исключает возможность нежелательных национальных трений между старожилами и еврейскими переселенцами'.
Б.Бруцкус‚ экономист (1928 год): 'Колонизация Амурской области... сопряжена с совершенно исключительными трудностями; невозможно себе представить‚ чтобы выходцы из еврейских местечек справились с такой задачей. Когда 'евсекам' указывают на эти затруднения‚ они их не отрицают‚ но они говорят: положение еврейского населения настолько тяжело‚ что за охотниками поехать в Биробиджан дело не станет'.
6
Инициатором этой идеи был 'всесоюзный староста' М. Калинин – так он‚ во всяком случае‚ утверждал: 'Я дал КОМЗЕТу задание найти такое место‚ где были бы все необходимые политические‚ климатические и естественные условия. И действительно‚ в Биробиджане имеется все. Прежде всего большая‚ свободная‚ плодородная территория на государственной границе. Там другой национальности‚ кроме еврейской‚ в качестве претендентов нет'.
Существовали и стратегические соображения того времени – укрепить дальневосточную границу Советского Союза‚ не допустить проникновения китайцев на те земли‚ а когда японцы начали оккупацию Маньчжурии‚ заселение дальневосточных земель приобрело особую важность. А потому в брошюре КОМЗЕТа отметили: 'Через десять–пятнадцать лет китайцы подойдут плотной массой к рекам Амур и Сунгари... Вопрос сводится к тому‚ удастся ли заселить в ближайшие десять–пятнадцать лет Биробиджанскую приамурскую полосу. Если она будет заселена своевременно‚ то тогда китайская сельскохозяйственная иммиграция станет невозможной'.
Специалисты рекомендовали начать переселение через год‚ чтобы подготовиться к приему первых групп‚ однако все произошло значительно быстрее – в эпоху досрочного выполнения и перевыполнения любых планов. В марте 1928 года приняли решение о переселении евреев в Биробиджан‚ и уже через месяц первые группы из Украины и Белоруссии отправились в путь. Корреспондент газеты 'Эмес' сообщал: 'Харьков провожал нас скромно‚ но тепло... Короткий митинг. Делегации выстраиваются у паровоза‚ начинают петь 'Интернационал'. Переселенцы подхватывают‚ и под бодрые‚ веселые звуки музыки поезд отходит'.
На станции Тихонькая их тоже встречали с музыкой; первые переселенцы получили лошадей‚ упряжь‚ кое-какой инвентарь и‚ разделившись на две группы‚ поехали на заранее выбранные участки. Одна группа отправилась по размытой грунтовой дороге на опытное поле – путь в шестьдесят километров занял у них несколько дней; другая группа поплыла на пароходе по Амуру‚ чтобы в безлюдном месте заложить рисовые плантации. А со станции Тихонькая уже телеграфировали в Хабаровск (май 1928 года): 'В четверг прибывают сто шестьдесят пять переселенцев. Расквартировать невозможно. Срочно вышлите палатки...' – 'Люди болеют. Настроение крайне напряженное. Дайте срочное распоряжение занять клубы‚ школы...' – 'Фуража и продовольствия совершенно нет. Лошади и переселенцы голодают...'
Переселенцы на Дальний Восток – и евреи в том числе – получали повышенные льготы по сравнению с переселенцами в другие районы страны: почти бесплатный проезд по железной дороге‚ долгосрочные ссуды‚ освобождение от налогов на продолжительное время‚ отсрочку от призыва в армию; лишенцы получали на новом месте избирательные права‚ а их дети – 'право поступления в высшие учебные заведения Сибири и Дальнего Востока наравне с детьми рабочих'. К концу 1928 года в Биробиджан приехали девятьсот пятьдесят человек‚ однако шестьсот из них вскоре уехали обратно. Для многих переселение оказалось не продуманным желанием изменить образ жизни‚ но вынужденным бегством от голода и лишений. Они попадали в Биробиджан‚ ничего не зная об этом крае‚ порой в отдаленные его районы‚ куда можно было добраться лишь по реке‚ и то не в любое время года; у них не было навыков работы – пилить деревья в тайге‚ корчевать пни‚ распахивать целинную землю‚ а потому они уезжали обратно или отправлялись в индустриальные центры‚ где можно было устроиться на завод.
Из результатов обследования (1929 год): 'В поселке при станции Тихонькая... образуется затор из еврейских переселенцев. Они живут в бараках. В невероятной скученности и грязи там валяются вповалку на двухэтажных нарах десятки чужих друг другу людей – холостяков‚ молодых женщин‚ стариков‚ многодетных семейств с грудными младенцами... Они сидят там по два и по три месяца‚ так как‚ во-первых‚ земельные фонды не подготовлены‚ а во-вторых‚ нет дорог'.
Тяжелые условия быта‚ болезни‚ отсутствие медицинской помощи, беспокойство за будущее детей гнали людей из Биробиджана. Этому способствовали и климатические условия‚ неподготовленность местных организаций к массовому переселению‚ а также нехватка средств‚ чтобы обеспечить на первое время хлебом‚ орудиями труда‚ крышей над головой. Планы по переселению составляли завышенными‚ путевки выдавали порой немощным людям‚ неспособным к физическому труду‚ которые тут же возвращались обратно‚ а сотрудники КОМЗЕТа докладывали в центр о выполнении норм переселения.
Приезжали‚ конечно‚ и молодые идеалисты‚ захваченные грандиозной идеей создать в диком‚ заброшенном краю еврейский национальный район‚ – это был вызов для них‚ желание сразиться с природой и победить‚ но реальность сразу же начинала диктовать свои условия. Холод. Затяжные дожди. Непролазная грязь. Отсутствие дорог. Жизнь в палатках на голой земле. Перебои с поставками продовольствия. Поголовный падеж скота от сибирской язвы. Гнус‚ от которого не было спасения. 'В последние ночи комары не давали спать, – сообщали первые поселенцы. – Печь сломана‚ питаемся плохо. Свиньи погибают. Дожди не прекращаются. Сено гниет. Все вместе создало у части ребят настроение: домой!..' В 1929 году планировали переселить пятнадцать тысяч человек, приехали не более двух тысяч;
