— Ставки больше не принимаются.
Шарик пробежал еще два круга, и Анцелла едва сдержала дыхание.
— Одиннадцать, черный, нечет, остальное — проигрыш.
Улыбаясь, она повернулась к мужчине и отметила, с каким недоверием в глазах он смотрит на нее.
— Как вам это удалось? — прошептал он.
— Я не могу этого объяснить, — ответила Анцелла.
Крупье собрал жетоны со всех номеров, за исключением одиннадцатого, затем положил 1750 франков на одиннадцатый номер и вопросительно взглянул на Анцеллу.
Она подсчитала свой выигрыш. Семидесяти фунтов, подумала она, не хватит на операцию и дальнейший курс лечения в дорогой клинике, а им ведь нужно туда еще и доехать, что тоже стоит денег.
Мужчина протянул было руку, чтобы забрать выигрыш, но она решила иначе.
— Прошу вас оставить, — приказала она.
— Вы хорошо подумали? — тихо спросил он, и Анцелла поняла, насколько он напряжен.
— Прошу оставить! — повторила она.
Казалось, прошли столетия, прежде чем все игроки сделали свои ставки.
Анцелла словно читала мысли незнакомца: она, должно быть, сумасшедшая, поэтому и оставила выигрыш на столе.
Она была уверена: поставь они на кон его деньги, он бы не послушался ее, радуясь выигрышу и не желая больше рисковать.
— Мне думается, — произнес он, — следует поставить пару франков на красное или черное. Так мы подстрахуемся.
Анцелла отрицательно покачала головой.
— Я ведь просила, чтобы вы мне доверились.
Он оторвал взгляд от стола и взглянул на нее.
— Мне думается, так бы сделал каждый, — тихо объяснил он.
Анцелла улыбнулась, но ничего не ответила. Она услышала, как крупье произнес:
— Ставки больше не принимаются.
И через секунду круг рулетки вновь пришел в движение.
Анцелла держалась на удивление спокойно. Она была уверена, сама не понимая почему, что опять выигрыш выпадет на одиннадцать.
— Одиннадцать, черное, нечет, остальное — проигрыш.
Когда крупье произнес это, стоящий рядом с нею мужчина издал звук, описать который было невозможно.
— Как вам это удалось?! — повторил он свой вопрос.
— Понятия не имею, — ответила Анцелла, и это было чистой правдой.
Только она одна поставила на одиннадцать.
Крупье подгреб солидную гору жетонов к этому номеру.
«Больше двух тысяч фунтов, — мысленно подсчитала Анцелла. — Этой суммы должно хватить, чтобы спасти жизнь той женщине».
— Теперь я могу забрать выигрыш? — неуверенно спросил мужчина.
— Да.
Анцелла подала знак крупье, чтобы тот пододвинул выигрыш к ней. Мужчина оставил на столе пару жетонов для персонала и, взяв обеими руками все остальное, протянул их Анцелле.
— Не возьмете ли вы половину себе? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
— Деньги принадлежат вам, — ответила Анцелла. — Точнее, вашей жене. Теперь она может лечь на операцию, которая, как я чувствую, будет успешной. Точно так же я чувствовала, что мы выиграем!
Она видела, как слезы наполнили его глаза. Он повернулся боком к столу и произнес:
— Я не верил, что в мире еще остались доброта и благожелательность. — Он взглянул на деньги, которые сжимал в руках. — А как быть с той суммой, которую вы поставили в самом начале?
— Купите на них от меня жене цветы, — ответила она. — И прошу передать ей, что я буду молиться, чтобы счастье от вас не отвернулось.
Сказав это, она повернулась и пошла прочь.
Мужчина был настолько взволнован, настолько ошеломлен, что она исчезла прежде, чем он смог что-то сказать.
Княгиня по-прежнему сосредоточенно беседовала с графом.
Анцелла, не желая мешать им, села в кресло у стены, чтобы в любой момент быть у княгини под рукой.
Внезапно она почувствовала себя совершенно опустошенной, как будто только что пережила невероятный всплеск эмоций. Потом поймала себя на том, что шепчет молитву. Она просила Всевышнего, чтобы выигранные в этот вечер в казино деньги принесли добро людям, а не зло.
Глава 4
Сборы были недолгими. На следующее утро доктор Гровз приехал навестить княгиню и, проведя с нею около четверти часа, пожелал переговорить с Анцеллой.
Они спустились в гостиную с окнами на Эзу. Эта комната не выглядела столь роскошно, как салон, хотя также была весьма симпатичной.
— Княгиня отзывается о вас очень благожелательно, госпожа Уинтон, — начал доктор Гровз.
— Меня это радует, — ответила Анцелла. — Надеюсь, что смогу оправдать доверие, которое оказал мне сэр Феликс.
— Я также был в этом уверен.
Внешне доктор Гровз чем-то напоминал сэра Феликса Джонсона: приблизительно того же возраста, такие же очаровательные манеры. Как и сэр Феликс, он носил традиционный сюртук и цилиндр, а также мастерски завязанный галстук, в центр которого была воткнута булавка в виде подковы. В Монте-Карло, подумала Анцелла, все неизменно обязано быть символом счастья.
— Однако если быть до конца откровенным, — продолжал доктор Гровз, — я должен признаться, что рассчитывал увидеть более зрелую даму. Но если княгиня вами довольна, то все остальное уже не имеет значения.
— Правда, что княгиня так уж больна? — спросила Анцелла.
Это казалось ей не совсем соответствующим действительности, если принять во внимание последние часы, которые княгиня провела в казино, а также тот факт, что она делала все, что хотела.
— Мне кажется, что вы, как сиделка ее сиятельства, — медленно произнес доктор Гровз, — просто обязаны знать все, что связано с этим конкретным случаем. — Доктор замолчал, после чего с легкой усмешкой спросил: — Как вам кажется, сколько княгине лет?
Анцелла не ожидала такого вопроса.
— Понятия не имею, — ответила она. — Но, судя по ее внешнему виду, она очень стара… ей уже сильно за семьдесят.
— А на самом деле, — ответил доктор Гровз, — ей лишь недавно исполнилось шестьдесят два года!
Анцелла не могла скрыть удивления.
— Это действительно очень грустная история, — сказал доктор Гровз.
— Не могли бы вы ее мне рассказать? — попросила Анцелла.
