Домой мы тащились, будто две клячи. Мимо свистели «настоящие мужики», ругались на нашу старушечью скорость. Мы решили, что пусть себе злятся, позлятся и охолонут. К двум пополудни мы добрались до фургончика Джесси.
Тут все разворачивались очень быстро. Стоило Джесси припарковаться возле фургончика, как из «линкольна» выпала ходовая. Правая сторона с грохотом рухнула, правая шина села. Джесси побелел еще сильнее меня, а во мне не было ни кровинки. Он гнал на скорости больше ста миль. Каким-то образом, лазая под днищем, мы что-то пропустили. Плечи и ноги у меня так тряслись, что я не сразу выполз из «де сото». Чипс повел себя вежливо. Просто тявкал от счастья, что вернулся домой, но не прошелся по моим коленям, когда мы вылезали.
Ни один из нас не держался на ногах. Джесси выбрался из «линка» и привалился к нему. Было видно, как он прокручивает в уме все варианты и приходит к единственно разумному выводу. Какой-то жестянщик свинтил ходовую без контргаек, без шплинтов, пружинящих шайб, вообще без какого-либо крепежа. Он просто накрутил старую добрую гайку, и та разболталась.
— Мисс Молли знала, — прошептал Джесси. — Вот что она пыталась сказать.
Стоило это произнести, как ему сразу полегчало. Его лицо обрело краски. Он заглянул за угол фургончика посмотреть на могилу Мисс Молли.
Там торчал со своим «бьюик-роудмастером» сорок восьмого Майк Тарбуш. Рядом с ним стоял Мэтт Саймонс, а бок о бок с «роудмастером» — «додж» пятьдесят шестого, вид у него был самодовольный, что, впрочем, свойственно «доджам» этой модели.
— Пожалуй, — прошептал Брат Джесси, — надо помалкивать о прошлой ночи. Не то пойдут слухи, что мы мозги пропили.
Он взял себя в руки, лицо сделал такое, как лошадь, когда хочет улыбнуться, и направился к «роудмастеру».
Вид Майк Тарбуш имел похоронный. Он сидел на выпуклом багажнике «бьюика» и смотрел на далекие горы. Майк носил одежду самых больших размеров и все равно выглядел грузным. Он отпустил густые рыжие усы, чтобы восполнить отсутствие волос на голове. Время от времени он похвалялся криминальной карьерой, которая сводилась к трем дням тюрьмы за увечья, причиненные бильярдному столу: он выбросил его в окно бара.
Сейчас его усы обвисли, и Майк словно съежился в огромной куртке. Капот «роудмастера» раззявился, выставив напоказ целый букет хворей. Тяга у бедняги полетела ко всем чертям.
Заглянув под капот, Джесси поцокал.
— Знаю, каково тебе, — сказал он Майку и даже погладил «роудмастер». — Я-то считал, что Бетти Лу сто лет протянет. Что стряслось?
Не стоит рассказывать, как взрослый мужик ревет белугой, особенно если он способен оторвать от пола бильярдный стол. Наконец Майк собрался настолько, чтобы поведать, как было дело.
— Мы гонялись за Псом, — начал он. — По крайней мере, мне казалось, что это был Пес. Три ночи назад у Калиспелла. «Голден хоук» просвистел ястребом, словно я на месте стоял. — Майк глядел на дальние горы, словно стал свидетелем чуда или ждал, что оно вот-вот случится. — Уж как этот сукин сын водит, — изумленно прошептал он. — Меня обогнал гребаный «студебекер».
— Очень быстрый «студебекер», — вставил Мэтт Саймонс. Мэтт — настолько же щуплый, как Майк тучный, и у Мэтта есть образование. Впрочем, оно не помешало ему с десяток раз поцеловать ограждения. Выглядит он, примерно как учитель алгебры.
— У Бетти Лу уже карбюратор чихал, а она все тянула, — шептал Майк. — Она так старалась! Спидометр показывал девяносто, а Пес нас уделал. — Он похлопал «роудмастер» по багажнику. — Думаю, она умерла от разбитого сердца.
— У нас три вида похорон. — Голос Джесси звучал сочувственно. — Без излишеств, по обычному разряду и по особому. По особому — с цветами.
Он произнес это совершенно серьезно, и Майк так его слова и воспринял. Он заплатил за «особый разряд», что обошлось ему в шестьдесят пять долларов.
Майк поставил табличку с трогательной надписью:
1948–1961
Брат Джесси возился с «линкольном» пока не закрепил ходовую намертво. Он назвал тачку Сью- Эллен, но не Мисс Сью-Эллен, ведь никак нельзя было знать, не приревнует ли Мисс Молли. Когда мы осматривали могилу Мисс Молли, земля на ней была как будто потревожена. В середине лета расцвели полевые цветы, которые Джесси посадил на могиле. Я никак не мог выбросить из головы мысль, что Мисс Молли еще жива и, наверное, Джесси тоже. Про имя «линкольна» Джесси объяснил:
— Я знал одну дамочку в Покателло, ее звали Сью-Эллен. Она, думаю, по мне скучает, — но сказал с надеждой, будто сам не верил.
Похоже, Джесси одолевали мрачные мысли. Вечерами он обычно околачивался в городе, но иногда исчезал. У нас он водил очень и очень спокойно и всегда возвращался домой до полуночи. Лихости у Джесси не поубавилось, но он держал себя в узде. Он утверждал, что ему снится Мисс Молли. Джесси что- то обдумывал.
И я тоже. Мысли о Псе Дороги заполняли мои ночи, а еще не давал покоя пляшущий призрак. К середине лета тревога выгнала меня на трассу под луной. Шоссе разворачивалось в свете фар, как волшебная лента, указывающая путь в города под теплым солнцем, где девушки влюбляются и смеются. А в реальной жизни что-то сломалось.
В следующую переделку с Мисс Молли попал Майк Тарбуш.
Майк возвращался из Биллингса, куда ездил за новой машиной. Однажды воскресным днем он объявился у фургончика Джесси. Монтана нежилась на солнышке. Птицы устраивались отдохнуть на проводах или перекликались в высокой траве. Трасса-2, пустая и долгая, каким только бывает шоссе, словно шла рябью от яркого света. Когда «меркьюри» пятьдесят шестого встал рядом с «линком», смотрелись они, как выставка «Неделя ветеранов» в представительстве «Форда».
— Надо кое-что проверить, — сказал Майк, выбравшись из «мерка».
Тяжело протопав к могиле Мисс Молли, он остановился, что-то рассматривая. Легкий ветерок слегка шевелил цветы. Майк смахивал на медведя, трясущего головой от растерянности. Он перешел к могиле «роудмастера», где вылезла молодая травка.
— Я был трезвый, — сказал он вдруг. — Может, по субботам я и пью, но вчера был трезв, как шериф.
Некоторое время все молчали. Картошка сверкал на солнце седой шкурой и был задумчив. Чипс спал на солнышке рядом с одной из кошек, но вдруг проснулся и, трижды крутанувшись вокруг себя, сиганул под бульдозер.
— А теперь скажите, что я не свихнулся, — попросил Майк, присаживаясь на капот «мерка», такого голубого с белым, зовущего к приключениям. — Тачку зовут Джудит, — продолжал он. — Истинная леди. — Он стер пот с лысой головы. — Меня обогнали Бетти Лу и Мисс Молли. Как по-вашему, нормально? — Он еще промокнул пот и посмотрел на могильные холмики. — Ничуть, — ответил он самому себе. — Ни на грош.
— Что-то не в порядке с твоим «меркьюри», — очень тихо отозвался Джесси. — У тебя шина проколота, или гидравлика вот-вот полетит, или что-то с рулем.
Взяв с Майка слово держать рот на замке, он рассказал про Мисс Молли и ходовую «линкольна». Когда он закончил, вид у Майка был, как у полузащитника, в которого врезалась вся команда разом.
— Даже не думай за руль садиться, пока не найдем поломку, — посоветовал Джесси.
— Машина же за сотню шла, — прошептал Майк. — Я купил ее специально погоняться за одним сукиным сыном на «студебекере». — Он перевел взгляд на могилу Бетти Лу. — Это все Пес.
Поломку мы обнаружили сразу. Фильтр топлива терся днищем о крышку клапана. Едва Джесси к нему притронулся, он отвалился. Бензин плеснул на двигатель и свечи. «Мерк» в любой момент мог
