свидетельствует доклад «Парижская коммуна», об осведомленности в международной проблематике — речь «О международном значении венгерских Советов», выступление на митинге польской интернациональной бригады, речь «О вмешательстве империалистов во внутренние дела Советской России» и т. п. Осенью 1920 года он даже выступает на тему «Китай и советская революция».
Как пропагандиста его посылают на курсы политотдела. Об этом он упоминает в письме Салату- Петрлику: «Если в начале этого письма я сообщал, что в понедельник читаю лекции там-то и там-то, так это дело само собой разумеющееся, ведь доклады или выступления на собраниях для меня теперь нечто повседневное, обычное, так же как работа в разных комиссиях, куда меня выбирали на протяжении двух лет». Пропагандистский характер носят и статьи Гашека, опубликованные в красноармейских газетах. Нужно признать, что они в общем-то не поднимаются выше обычного среднего уровня агитационной публицистики и в большинстве своем продиктованы конкретными обстоятельствами. Самым потрясающим из событий, заставивших Гашека взяться за перо, было убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург. «Каждый рабочий и крестьянин знает, что эти два выстрела — символ атаки международной буржуазии на революционный пролетариат и что нельзя тратить время, рисковать еще жизнью других работников Великой Революции Труда и что надо сразу покончить с буржуазией. Эти два выстрела — сигнал к нашему наступлению на всех фронтах пролетарской революции, сигнал к беспощадной борьбе внутри страны с контрреволюцией». В Красной Армии он видит инструмент пролетарской диктатуры, защитницу справедливых социальных требований народа: «Красная Армия, как представитель вооруженного пролетариата, есть надежда всех западноевропейских трудящихся масс.
Победа Красной Армии есть победа пролетариата над буржуазией в мировом масштабе, так как побежденной является не только буржуазия на российской территории».
Судя по докладам и статьям, которые мы находим в военных и гражданских советских газетах, издававшихся в Уфе, Омске, Красноярске, Иркутске, его убеждения, в которых раньше на первый план выступала критика соглашательского, мелкобуржуазного характера чехословацкого национального движения, теперь проникнуты глубоким пониманием идеи диктатуры пролетариата. В докладе «Парижская коммуна», прочитанном в клубе II Интернационала, в качестве причины поражения Парижской коммуны он называет «неорганизованность коммунаров, отсутствие партийной дисциплины, неумелое руководство обороной Парижа, мягкость коммунаров по отношению к буржуазии и др.».
Для многих друзей Гашека оставалось загадкой, как мог мягкий по характеру, беззаботный юморист и человек богемы превратиться в сознающего всю меру своей ответственности революционера. И все же в этом есть определенная логика. В русской революции Гашек видел единственный путь для освобождения миллионов обездоленных. Симпатии писателя к русскому революционному движению коренятся во всем его прежнем личном опыте.
Немалую роль в процессе превращения богемного весельчака в революционера сыграло оказанное ему доверие. В Сибири была страшная нехватка революционной интеллигенции, а представить себе армейскую типографию без образованного и способного руководителя невозможно. Революционная работа была для Гашека вознаграждением за годы обид и недооценки. К нему возвращается уверенность в себе, сознание собственного достоинства. Он чувствует, что нужен людям. Безоговорочно сливается с массой, с коллективом. Это опять-таки доказывает необычайную последовательность его характера.
Большевистский комиссар
25 февраля 1920 года социал-демократическая газета «Право лиду» опубликовала сенсационное сообщение: «Писатель Ярослав Гашек жив! Как мы узнали от недавно вернувшегося из России товарища, Ярослав Гашек, автор „Бравого солдата Швейка“ и других потешных повествований, не лишенных оригинальности и даже остроумия, который считался мертвым, жив и здоров. Он обосновался в Челябинске на Урале и ведет там добропорядочный образ жизни профессионального служащего. Члены местного Совета уважают его за старательность и ценят в нем хорошего товарища и социалиста. Вечером после работы Гашек возвращается в свою квартиру, и русские обижаются, что он редко бывает в их компании, ибо Ярослав Гашек принципиально не посещает трактиров. Товарищ, от которого мы получили информацию, утверждает, что не мог даже узнать в нем бывшего представителя пражской богемы, завсегдатая ночных заведений, где он за чашкой черного кофе писал самые удачные свои юморески, если вообще в этот момент не отдавал предпочтение шуткам и забаве. Сейчас Гашека считают в Челябинске скучным домоседом. Вот только бы наши патриотические газеты опять не набросились на него за нынешнюю принадлежность к большевикам».
В Челябинск Гашек попадает с Пятой Красной армией, которая в 1919 году начала победоносное наступление против Колчака. Он душа всех газет интернациональной секции. Тогдашняя армейская служба проходила в напряженной обстановке, изобиловала неожиданностями. Гашек самоотверженно переносил все тяготы и быстро находил выход из трудного положения. В типографии гаснет свет… Берется большая картофелина, в ней выскабливается углубление, туда наливают растительного масла, опускают фитиль — и освещение готово! Он добывает паек для жен и детей печатников. Посылает агитаторов, чтобы противодействовать социал-оппортунистическому влиянию на иностранцев, находящихся в России. Комиссар Гашек просит разрешения организовать в Челябинске секретный отдел для борьбы со шпионами из рядов чехословацкого корпуса и сам работает по заданиям Чека, Он формирует также из иностранцев части Красной Армии. Однажды, вернувшись домой, рассказал даже, что имеет дело с турками. В Красной Армии теперь будет турецкая часть, ибо ему удалось сагитировать группу турецких военнопленных.
В Омске и Красноярске, которые 5-я армия заняла весной 1920 года, авторитет и популярность Гашека в советской среде продолжают расти. Он избирается секретарем партийной ячейки штаба 5-й армии. Председательствует на собрании, где решается вопрос об использовании частей Красной Армии для мирного труда по восстановлению разрушенного войной хозяйства. Одновременно он руководит деятельностью интернационального отделения — весьма обширной, как видно из написанных его рукой ежемесячных отчетов. Отделение печатало листовки, вело агитационную работу, издавало по-русски, по-немецки и по- венгерски газеты «Всемирная революция», «Известия иностранной секции» и т. д.
Инструктируются возвращающиеся на родину военнопленные. С этой целью издаются листовки, воззвания, брошюры, собирается и передается в вышестоящие органы информация. Сознание, что пламя революционного движения ширится по всей Европе и уже охватило Венгрию, Финляндию, Баварию, Чехословакию, помогало русским революционерам преодолевать лишения, которые выпали на их долю в период иностранной интервенции. К годовщине провозглашения в Венгрии Советской власти была поставлена пьеса «Домой на родину!», в создании которой принял участие и Ярослав Гашек. Судя по заметке в газете «Красноярский рабочий», действие этого агитационного спектакля таково. Политически отсталый военнопленный Лайош возвращается домой. За время войны он ничему не научился и думает, что дома все найдет таким же, как было прежде. Однако его ждет разочарование. Жена убита в 1917 году во время голодного бунта. Дети умерли, а его скромная лавочка разграблена. Об этом рассказывает Лайошу старая тетка, полная предрассудков и иллюзий буржуазного мира. Брат Лайоша Ференц за время войны превратился в сознательного революционного рабочего. Стал подпольщиком. Пьеса кончается изображением победы венгерской реакции. Полиция арестовывает и сажает в тюрьму Ференца, а заодно и Лайоша, поскольку тот вернулся из большевистской России. После освобождения из тюрьмы Лайош в порыве ярости убивает оскорбившего его буржуя. Несмотря на серьезное содержание, в пьесе были и сатирические моменты.
Каждодневная работа требовала от Гашека большого напряжения, и времени для литературного творчества почти не оставалось. Несколько раз он упоминал о намерении написать военный роман, но никаких документальных следов работы над ним не сохранилось. Собирался написать книгу о попах. После возвращения в Чехословакию якобы рассказывал о ней своей жене Ярмиле, однако и это произведение до сих пор не найдено. Гордость Гашека газета «Sturm — Roham», поглощавшая все его творческие силы, вероятно, тоже навсегда утрачена[112]. Бывший работник политотдела 5-й армии сообщил Карелу Крейбиху[113], автору статьи, затрагивающей этот период жизни Гашека, интересные сведения: «Мы познакомились с Гашеком в
