в каком именно диапазоне могу удержать это заклинание. Если ваша личина начнет таять, смените направление на параллельное моему.
– Встретимся в 'Желтом Полумесяце', – закончил Гэс. – И следите все за своими спинами. У меня не так уж много средств первой помощи.
– Хорошая мысль, – добавил я. – Ладно. Хватит разговоров. Давайте, рассыпаемся, и начнем причинять Синдикату головную боль.
Две другие команды растаяли в толпе даже раньше, чем я повернулся к Маше.
– Ну, тебе попалось на глаза что-то притягательное для нас?
– Знаешь, ты начинаешь говорить малость как тот тролль.
Это прозвучало немного резче, чем обычно для Маши, ее стиля. Я с любопытством изучал ее.
– Тебя что-то беспокоит?
– Полагаю, просто немного нервничаю, – призналась она. – Тебе приходило в голову, что в этом плане есть один крупный изъян? Что осуществление его означает потенциально натравить на нас весь Базар, так же как и Синдикат?
– Да, это так.
– Разве тебя это не пугает?
– Да. Пугает.
– Ну, а как же ты с этим справляешься?
– Думай об этом как можно меньше, – ответил я ровным тоном. – Слушай, ученица, помимо показа фокусов во дворце для развлечения масс, эта наша профессия весьма опасна. Если мы начнем размышлять обо всем, что может стрястись в будущем, мы наломаем дров уже в настоящем, из- за того, что наши мысли будут заняты не тем, что мы делаем в ДАННУЮ МИНУТУ. Я стараюсь осознать потенциальную опасность этой ситуации, но не беспокоиться о неприятностях, пока они не произошли. Это немного шатко, но пока срабатывало.
– Если ты так говоришь, – вздохнула она. – А, ладно, снаряжай меня, и начнем.
Сделав мысленный пасс, я изменил ее черты. Вместо того, чтобы быть массивной женщиной, она стала теперь массивным мужчиной… в некотором роде. В последнее время я экспериментировал с цветом, и поэтому сделал ее пурпурной с рыжеватыми бачками, тянущимися у нее по рукам до самых костяшек пальцев.
Добавьте несколько костистых рогов на кончиках ушей и шершавую дубленую кожу на лице и кистях рук, и вы получите существо, с которым я не хотел бы связываться.
– Интересно, – поморщилась Маша, обозревая то, что она могла видеть в своей персоне без зеркала. – Ты сам это выдумал, или есть какое-то скверное измерение, где я еще не побывала?
– Мое личное изобретение, – признался я. – Тебе предстоит приобрести такую репутацию, какой я не желаю стяжать ни одному измерению. Назову это измерение Хтоетом из измерения Хто.
– Кто?
– Ты уловила.
Она в раздражении закатила глаза.
– Сделай милость, стерва, учи меня только магии, ладно? Оставь свое чувство юмора при себе. У меня и так хватает врагов.
– Нам все еще требуется цель, – напомнил я ей, слегка обиженный.
– Как насчет той? Она выглядит поддающейся ломке.
Я посмотрел, куда она кивнула, и согласился.
– Подходит. Дай мне фору, сосчитав до двадцати. Если она не под защитой, я вернусь. Если не увидишь меня через двадцать секунд, она – законная добыча. Сделай все, на что способна. Самое худшее.
– Знаешь, – улыбнулась она, потирая руки. – Это может быть забавным.
– Только вспомни, что и я буду там, прежде чем решить, что именно сегодня 'самое худшее'.
Выбранная ею цель была небольшой трехсторонней палаткой с полосатым верхом. Ее перечеркивали полки, заставленные массой заткнутых бутылок всех размеров и цветов. Войдя, я заметил, что в каждой из бутылок что-то есть – дымчатое вещество, шевелящееся, словно живое.
– Чем могу служить, сударь? – спросил девол-продавец, скаля зубы в том, что, несомненно, считал обаятельной улыбкой.
– Да я просто шатаюсь, смотрю, – зевнул я. – На самом-то деле, ищу, где бы укрыться от сплетен. Все до одного только и говорят об этой стае громил, продающих свою страховку.
Лицо девола потемнело и он сплюнул за дверь.
– Страховку. Я называю это вымогательством. Они разгромили два моих сокровища, прежде чем я сумел остановить их на такой срок, чтобы подписаться на их услуги. Мрачный это был день, когда они впервые появились на Базаре.
С деланным безразличием я приподнял одну бутылочку не больше чем на высоту ладони и присмотрелся к ее содержимому. Мой взгляд уловил неясные движения и смутную искорку.
– Осторожней, – предостерег продавец. – Если выпустить джина, его можно обуздать, только обратившись к нему по имени.
– Джина?
Девол окинул меня расчетливым взглядом. Поскольку я тяжелой работой не занимался, то личины не надел и выглядел… ну, собой…
– На Пенте, по-моему, их называют гениями.
– А. У вас здесь очень приличная коллекция.
Девол просиял от этой похвалы.
– Пусть вас не обманывает величина подборки в моей бедной лавочке, юноша, они крайне редки. Я лично прочесал дальние пределы всех измерений… с большими личными расходами, могу добавить… чтобы найти эти немногие образчики, заслуживающие…
Я гадал, когда же Маша намерена выйти на сцену. Ну, она вышла. Ну, и вышла же она. Прямо сквозь стену палатки.
Чуть ли не с музыкальным хором полки вдоль той стены опрокинулись, сваливая на пол бутылки. Поднялось облако выпущенных джинов и хлынуло в открытую сторону палатки, визжа на лету от нечеловеческой радости.
Девол, понятное дело, расстроился.
– Идиот, – завопил он. – Что ты делаешь?
– Очень хилые полки, – пробасила Маша.
– Хилые полки?
– Разумеется. Я хочу сказать, я ведь всего лишь сделал вот такой…
Она пихнула одну из оставшихся двух полок, и та послушно опрокинулась на последний стенд с товарами.
На этот раз джины даже не потрудились воспользоваться дверью. Они устремились в небо, прихватив с собой верх палатки, когда, вопя, пролагали себе дорогу к свободе.
– Мой товар, моя палатка! Кто за это заплатит?
– Я – Хтоет, а не Ктозаэто, – огрызнулась Маша. – И платить я, конечно, не буду. У меня нет денег.
– Нет денег? – ахнул продавец.
– Нет. Я просто зашел сюда укрыться от дождя.
– От дождя, от дождя. Но никакого дождя нет.
