– Неужели? – моргнула моя ученица. – Тогда дасвидания.
С этими словами она вышла вперевалку, проделав по выходе дыру в стене, еще не тронутой стороне палатки.
Девол бессильно опустился на разбитые остатки товаров и закрыл лицо руками.
– Я разорен, – простонал он. – Разорен.
– Извините, что спрашиваю в такую минуту, – обратился я к нему. – Но почему вы не назвали их по именам и не обуздали их?
– Назвать их по именам? Да не могу же я помнить имена всех джинов в своей коллекции. Каждый раз, когда я продаю бутылку с джином, мне требуется смотреть их в списке.
– Ну, по крайней мере, эта проблема теперь у вас позади.
Это снова завело его.
– Разорен, – повторил без надобности он. – Что мне придется теперь делать?
– Я, в общем-то не понимаю, чего вы так расстраиваетесь, – заметил я. – Разве вы мне только что не говорили, будто застраховались?
– Застраховался?
Девол медленно поднял голову.
– Конечно. Вы платите за гарантию того, что ничего подобного не произошло, не так ли? Ну, оно произошло. Мне кажется, что кто бы там не защищал вашу лавку, обязаны дать вам объяснения, не говоря уже о немалой сумме денег.
– Совершенно верно, – теперь продавец улыбался. – Больше последнего, чем первого, но вы правы.
Теперь я его настропалил. Все что осталось сделать, это куп де грас .
– Вот что я вам скажу. Просто, чтобы этот день не был для вас сплошным разочарованием, я возьму вот это. Теперь вам не потребуется оставлять лавку открытой со всего лишь одним джином на полке.
Я кинул ему самую мелкую монету, какая только нашлась в моей сумке. Верный своему наследию, он оскалился даже, выхватывая ее на лету.
– Неужели это всерьез? – возмутился он. – Это? За джина? Это не покрывает даже стоимости бутылки.
– Да бросьте, бросьте, дорогой, – возразил я. – Мы с вами оба люди, повидавшие свет… или измерения. Мы оба знаем, что это чистая прибыль.
– Да, – нахмурился он.
– Конечно, – я показал на усеявшее пол стекло. – Никто же не сможет определить, сколько бутылок сейчас разбили. Я знаю, что вы просто включите это в список утраченного товара и сполна получите по своей страховке в ДОБАВОК к тому, что я только что дал, фактически, если вы ощущаете настоящую алчность, то вероятно, можете добавить пять-шесть бутылок к общему числу.
– Это верно, – задумчиво произнес девол. – Эй, спасибо. Возможно, в конце концов это дело обернется не таким уж плохим.
– Не стоит благодарности, – пожал я плечами, изучая бутылочку в своей руке. – Хотя, раз мы теперь пришли к согласию насчет цены, не могли бы вы посмотреть в книге имя моего джина?
– Мне этого не требуется. Этот достаточно новый, чтобы я мог вспомнить. Его зовут Кальвин.
– Кальвин?
– Эй, не смейтесь. Это последняя новинка среди джинов.
17
'Самые лучшие планы часто выходят боком.'
– Ну, за исключением этого, как идут дела?
– За исключением этого? – недоверчиво переспросил Шайк-стер. – За исключением этого? За исключением этого дела идут скверно. Весь этот проект – катастрофа.
– Ну и ну, это тяжко, – произнес я с деланным сочувствием.
Я стал здесь, в 'Салоне Спагетти' Толстяка, почти постоянным предметом обстановки. Каждый вечер я заскакивал узнать о передвижениях войск… их и моих.
Приятно было иметь возможность проверить эффективность нашей деятельности, слушая как на нее жаловался враг. Еще приятней было иметь возможность намечать свой следующий ход, слушая контратаки в стадии обсуждения.
– Я все еще не возьму в толк, – возразил Гвидо, заглядывая в котел, откуда он взял еще одну огромную порцию спагетти. – Сперва все шло великолепно. Совершенно никаких хлопот- забот. Потом – БУМ, все кувырком, понимаешь, что я хочу сказать?
– Да. Выглядит так, словно кто-то намеренно вытеснил нас из бизнеса.
Эту последнюю мысль высказал кузен Нунцио. Очень долгое время я думал, что он физически неспособен говорить. Однако, как только он привык к моему присутствию, он малость приоткрылся.
В действительности, Нунцио был робок, что усиливалось его писклявым голоском, казавшимся неуместным у такого долбака.
– Я вас предупреждал, что деволы могут быть скверной компанией, – напомнил я им, стремясь увести от темы возможности организованного сопротивления. – А если лавочники трусоваты, то кажется вполне разумным, что местный преступный элемент должен отличаться большей расторопностью. Верно, Гвидо?
– Совершенно верно, – энергично кивнул громила, с болтающимися изо рта прядями спагетти. – Мы, уголовники, в чем угодно обставим любого честного гражданина. Слушай, я когда- нибудь рассказывал о том, как мы с Нунцио раз…
– Заткнись, дубина, – оборвал его Шайк-стер. – В случае, если ты этого не заметил, по счету за этих местных любителей платим МЫ. Нам в финансовом смысле вышибают мозги, и вам-то, ребята, и надлежит поймать противника. И отплатить добром за добро… физически.
– Они нас боятся, – настаивал Гвидо. – Где бы мы ни появились, их нет как нет. Если мы не можем их найти, то они не могут наносить ТАКОГО уж большого вреда.
– Знаешь, Гвидо, мозги никогда не относились к твоим достоинствам, – прорычал Шайк-стер. – Разреши мне показать тебе это на пальцах. Пока что мы заплатили в шесть раз больше того, что получили. Прибавь к этому все наши счета и расходы, и, возможно, уловишь, почему Большие Парни не довольны.
– Но мы же собирали-то не очень-то долго. После того, как мы расширили свою клиентуру.
– Мы будем оплачивать претензии по большому числу заявок, – мрачно закончил Шайк-стер. – Не пудри мне мозги этим 'наверстаем с объемом'. Либо операция с самого начала окупает себя и приносит прибыли, или быть беде. А мы завязли так глубоко, что даже если бы могли дышать через макушку, то ВСЕ РАВНО остались бы там.
– Может быть, если мы привлечем еще нескольких парней из дому… – начал было Нунцио.
