— О чем она говорит, де Лаури?
Глэдис ожидала, что Майкл извинится, даже пожалуется, что она сумасшедшая.
— Милорд, она верит, что ее миссия — найти Святую чашу Тайной вечери, которая принесет в Англию мир.
Глэдис изумленно смотрела на него. Майкл поверил?
Украдкой она взглянула на герцога. Вместо ожидаемого гнева и недоверчивости на его лице была задумчивость.
— Почему ты? — спросил он.
Странный вопрос.
— Я… я не знаю, — дрожащим голосом сказала Глэдис. — Я седьмой ребенок, и это важно… Правда, милорд герцог, я не хочу быть здесь и делать это.
— Я так и подумал. А ты, де Лаури? Какова твоя роль во всем этом?
— Я тоже седьмой ребенок и избран ее защитником. — Майкл замолчал, задумавшись. — Если этом есть какая-то правда, я не могу отказаться. Англии нужен мир.
— Эта война не по моей вине, — горячо сказал Генрих. — Английские бароны присягнули, что моя мать будет королевой, и я поддержал бы их в этом. Мир наступит только тогда, когда она восстановит свои права через меня:
— Вы имеете на это право, милорд, — согласился Майкл спокойным тоном.
— И мне для этого не нужны чудеса. Права Стефана на трон всегда были сомнительны, а сейчас он стар и устал. Всплеск активности пройдет, и он капитулирует.
Майкл заговорил снова:
— Она говорит, что Эсташ владеет Святым Копьем и это вызовет новую войну.
Глэдис ожидала, что это озадачит герцога, но Генрих помрачнел.
— Как? — требовательно спросил он.
Глэдис заморгала. Он верит?
— Я не знаю, милорд. Злая сила…
— Эсташ! — со злостью бросил герцог и, вскочив, зашагал по импровизированной комнате. — Я слышал весной от тамплиеров, что Копье украдено, что оно может снова разжечь войну. Я думал, это чепуха, но потом Стефан буквально стал новым человеком, а Эсташ перешел всякие границы. Он опустошил земли монастыря Сент-Эдмундсбери.
Глэдис услышала, как Майкл шумно выдохнул. Она знала это название. Это место, как и Роузуэлл, было предназначено для седьмых детей. Это туда отправили Майкла? И у принца Эсташа, кроме жадности, были другие причины разорить монастырь? Он искал вероятных защитников, чтобы погубить?
Нужно немедленно найти чашу.
Герцог снова повернулся к Глэдис:
— Тамплиеры говорили, что если они не вернут Копье, единственной защитой станет чаша. — Он всматривался в ее лицо. — Так где она?!
Глэдис отшатнулась, близкая к обмороку.
— Я не знаю, милорд, — выдохнула она. — Но если мы с Майклом отправимся на поиски, мы…
— На поиски?! — загремел герцог. — Люди веками искали эту чашу, и пока никто ее не нашел. Веками! Я таким временем не располагаю!
— Это неправда! — Глэдис удивилась силе собственного голоса. — Простите, милорд. Но мне говорили, что по крайней мере один раз ее нашли. Когда король Генрих взошел на трон и его брат развязал войну, чтобы отобрать власть.
Она ожидала, что герцогу это будет приятно, но в его глазах засверкала новая ярость.
— Что?! Ты знаешь, что произошло тогда? Генрих Боклер захватил трон. Его брат, герцог Нормандский, вторгся в Англию, но проиграл. Владелец короны сохранил ее, а герцог Нормандский хлебнул горя в плену у брата. Теперь трон у Стефана Блуаского, — рыкнул он, — а я герцог Нормандский! Я не допущу, чтобы история повторилась.
От его ярости у Глэдис так перехватило дыхание, что она не смогла бы и звука издать, даже если бы слова пришли к ней. Но заговорил Майкл, причем самым спокойным тоном. Она не понимала, как он сумел это сделать.
— Милорд, в то время был избран правильный король. Генрих был сильным монархом и принес порядок на эту землю. Святая чаша наверняка явит свою благосклонность снова. Не к Стефану. И никогда к Эсташу Булонскому.
Поразмыслив, герцог немного успокоился и отпил из своего кубка. Такое впечатление, что прохладный воздух вдруг проник в маленькое помещение, и Глэдис снова смогла дышать.
— Верно, верно, — сказал он, но Глэдис видела, что герцог все еще просчитывает ситуацию в уме. Он не из тех, кто доверяет свою судьбу незнакомцам. И даже священным тайнам.
Он снова принялся шагать.
— Я кое-что об этом знаю, — вдруг сказал он. — От своей матери. А она узнала от своего отца? того самого короля Генриха. Он родился в Англии и гордился этим. Он изучал древние предания. Святая чаша спрятана в Гластонбери, да?
— Мне говорили, милорд, что чаша не задерживается в одном месте. Она во многих местах появлялась. Но Гластонбери-Тор — самое важное. Иосиф Аримафе…
— Да, да, — нетерпеливо махнул рукой герцог. — Но если есть другие места, откуда ты знаешь, где искать?
Глэдис хотела было упомянуть о вороне и сияющей тропинке, но храбрость оставила ее.
— Я просто буду знать, милорд. Как только мы отправимся.
Ей казалось, что герцог сейчас просто зарычит, но он сказал:
— Вам нужно отправляться в путь, де Лаури, выполните эту миссию. Найдите чашу и принесите ее мне.
Глэдис рот разинула, строки Евангелия о царе Ироде мелькнули у нее в голове. «Ирод призвал волхвов и послал в Вифлеем узнать о Младенце. Получив во сне откровение, не возвращаться к Ироду, иным путем отошли они в страну свою»[1]. Но что оставалось делать им с Майклом? Глэдис была уверена, что чашей нельзя обладать.
— Если нам будет позволено, — мягко сказал Майкл. — Думаю, никто из нас не имеет в этом деле свободы.
— Я имею, — властно сказал герцог, снова становясь грозным, — Хорошо. Принесите мне мир. Но мир в мою пользу. Иначе вы и ваши родственники поплатитесь за это. Идите и возвращайтесь с миром.
Майкл обнял Глэдис за талию и повел мимо любопытных взглядов из палатки на свежий воздух. Глэдис повисла на нем, ноги у нее подгибались.
Он поднял ее на руки и понес к деревне, повторяя:
— Господи, спаси и помилуй нас всех.
— Аминь, — сказала Глэдис. — Мне все это не нравится. Это слишком трудно.
— Даже быть в моих руках?
Она подняла на него глаза.
— Как ты можешь дразниться?
— Почему нет? — улыбнулся Майкл. — Мы отправляемся выполнить миссию, которая может принести мир. Но если я правильно понял суть дела, мы скоро разделим ложе, моя милая Глэдис. Вот и повод для веселья.
Глэдис обдало жаром, но она сказала:
— Я бы хотела, чтобы мы сначала поженились.
— Любимая, я женился бы на тебе, если бы мог, но нам велено торопиться, и я чувствую необходимость. Она звучит под моими ногами, как барабаны войны. Эсташ грозит Сент-Эдмундсбери. Там мне не место, но я не хочу видеть его разгромленным.
Он поставил ее на ноги у дома ткача.
— Мы по крайней мере можем произнести клятвы перед свидетелями.
Майкл вял Глэдис за руку и повел в дом, где ткач с женой сидели на скамье у окна, отдыхая после
