Что саддукеи — народ нахальный; Что идёт он, пророк опальный, На праздник пасхальный, Несмотря на полное своё нежелание, Яко агнец на заклание! Но такова человечья природа, — Накануне неудачного «входа» Вдруг надежда в Христе закопошилась, Что его участь ещё не решилась: «Сем-ко в Иерусалим торжественно въеду, — Не побежит ли народ по моему следу!?» — И до чего же всё вышло обидно: Как это видно Даже из евангельских врак, Не побежал за ним ни один дурак!.. Такой встречей смертельно обиженный, Перед учениками униженный, Иисус, чтоб привлечь внимание к своей особе, Ринулся в неукротимой злобе В Иерусалимский Храм И устроил там полный тарарам: Повёл себя, согласно протокольной справке, Просто как слон в посудной лавке! — Дядя Семён, Иван, Яков и Андрей Стояли испуганно у дверей; Зато Иуда, как тигр, метался, За что ни попало хватался И вопил, вцепившись в какого-то верзилу: «Господи, яви свою силу! Обнаружь, чего ещё не обнаруживал!» — Словом, крепко Христа подзуживал, Хотя нужды в том не было особой: Охваченный злобой, Иисус по торжищу гонял Ошарашенных торговцев и менял, Крича: «Вон, мерзавцы, отсюда! Не оскверняйте дом моего отца!»… Зазвенела разбитая посуда, Разлетелась по полу маца; Загремели столы опрокинутые, Ларьки сдвинутые, Раскрытые сундуки, рундуки; Замычали жертвенные быки, Заблеяли бараны, Разлетелись голуби кто куда… «Берегите карманы! Беда!» — Воры крупные с воришками мелкими Занялись воровскими проделками. Богомольцы истошно орали: «Караул, обокрали! Держи! Лови! Стражу зови!» — Но Иисус в погромном раже Стал кричать прибежавшей страже: «Взяточники! Мошенники!» Прибежали на шум первосвященники, — От испуга на них не было лица: Под ногами посуда и маца, И деньги серебром и бумажками, Вокруг — ларьки вверх тормашками. Архиереи пришли в озверение — Истинное столпотворение! Не дай бог, пронюхают римские власти, Что тут разыгрались такие страсти, Ведь они же оцепят войсками Храм: Ужас и срам! Испорченный праздник без дохода;
