Филологическая герменевтика

ФИЛОЛОГИЧЕСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА Учебное пособие

Понимание текста как предмет филологической герменевтики

Филологическая герменевтика – научная дисциплина, изучающая процессы понимания текста.

Пониманием текста обычно называют обращение опыта человека на текст с целью освоения его содержательности. Опыт, обращаемый на текст, и индивидуален, и коллективен в одно и то же время: понимание одного человека может получить развитие в деятельности другого, а достижение этого другого может достаться и первому. В этой связи говорят об интерсубъективности понимания и понимаемых смыслов.

Следует иметь в виду, что вопрос о сущности понимания текста – один из самых трудных в филологии. Поэтому изучать понимание нельзя лишь на основе какого-то одного «самого твердого» определения. Диалектический подход к такому понятию, как «понимание», требует и расширения определения, и рассмотрения этого понятия в его историческом (соответственно – и логическом) процессе образования. Определения понимания предельны, т.е. они лишь позволяют отграничить наш предмет изучения от других – в частности от мышления, сознания, знания. Сказанное относится и к уже данному здесь определению, и к другим, достаточно распространенным:

· Понимание – процесс постижения внутренних связей в содержании текста.

· Понимание – процесс постижения смысла (или смыслов) текста.

· Понимание – освоение чужих переживаний, мыслей и решений, опредмеченных в тексте.

· Понимание – движение к знанию, производство знания (хотя и не само знание – см. ниже).

· Понимание – воссоздание ситуации действования автора текста.

Все эти определения не являются «твердыми и окончательными», они лишь указывают на тему этой книги. Человек, стремящийся всесторонне изучить процессы понимания текста, сможет, поняв суть дела, дать и другие определения или расширить имеющиеся. Например, прочитав определение «Понимать – это подключать к целому» (это тоже верно), такой человек непременно заметит, что это «целое» у разных людей и в разные эпохи имеет разную широту, разный «горизонт». Заметит он и то, что этот «горизонт» расширяется по мере приучения к пониманию. В свое время на основании таких наблюдений было дано определение: _{4}«Полное понимание – горизонт горизонтов» (Kuhn, 1940, 120). Множественность подобных определений в значительной степени вызвана тем, что понимание текстов имеет разные типы, причем эти типы иногда настолько различны, что покрывающее их единое слово «понимание», в сущности, скрывает их разнообразие, доходящее в действительности до противоположностей. То же можно сказать о типологии таких исследовательских предметов, как «понимающий человек», «текст», «содержательность». Не поиск «окончательного определения», а лишь выявление различий и противоположностей в бытии и развитии каждого из этих предметов позволяет постичь сущность понимания текстов.

Вступая на такой путь изучения филологической герменевтики, принципиально необходимо иметь в виду, что понимание вообще, понимание текстов в частности есть один из моментов отражения действительности, один из компонентов той сложнейшей системомыследеятельности людей, благодаря которой отражение сохраняет свою объективность даже в условиях очень большой опосредованности процесса отражения. Понимание – деятельность собственно человеческая, поскольку в основе всей типологии понимания лежит способность пользоваться языком как знаковой системой, что свойственно только человеку. Самые сложные и высокие типы понимания текстов восходят (хотя и не сводятся!) к декодированию знаков обыденного языка: ведь текст закрепляет в языковых формах модель отношений действительности, точнее – закрепляет освоение ее человеком. Как уже сказано, при понимании имеет место стремление к освоению содержательности текста. Очень важно, что это освоение – лишь один из моментов освоения человеком действительности вообще, поскольку различие способов освоения мира (способов предметно-практического, научного, художественного и др.) дублируется (хотя и не «зеркально») в типологических различиях понимания текста (см. ниже). Как и вообще освоение действительности, так и освоение содержательности текста (понимание) стремится к истинности, что и делает эту деятельность одной из основ субъективности – стремления уничтожить разрыв между отражением и его объектом (Ленин, ПСС, т. 29, 176). Понимание поэтому включается во все деятельности человека в знаковых ситуациях.

Существенно, что субъективность есть не только у реципиента текста, но и у его продуцента (автора). Текст – не просто «готовый объект», содержательность которого «внедряется в субъекта». Понимание – _{5}момент предметно-практического отношения субъекта к объекту, и понимание текста не есть акт зеркально-точного переотражения информации из головы автора в голову понимающего текст человека. Здесь имеет место сложное взаимодействие субъективностей продуцента и реципиента, обусловленное, в конечном счете, общественно-историческими причинами.

Понять текст, освоить его содержательность – значит для меня обратить весь мой опыт на текст и при этом принять его содержательность так, чтобы она стала частью моей субъективности, затем разделить его содержательность как отражение чужого опыта в согласии с моим опытом, далее выбрать из этого разделения (неявно протекающего анализа) то, что мне надо для моей деятельности. При этом я должен действовать субъективно и информироваться объективно: освоение содержательности выступает в единстве с объективностью отражения. То, что при понимании я, в чем-то меняясь, остаюсь самим собой, не освобождает меня от стремления к истинности в понимании. Эта ситуация все время ставит меня перед вопросами, которые могут быть или не быть сформулированы, но по существу имеют такой характер: «Я понял, но что же я понял?», «Раз я понял не все, то как сделать, чтобы понять больше?», «А такого ли понимания, как у меня, хотел автор?», «А почему я понял не так, как мой знакомый?», «А достаточно ли глубоко я понял?», «Я не понял, но как сделать, чтобы понять?» и т.п. Очевидно, мы имеем здесь дело с пониманием понимания, т.е. с частным случаем рефлексии (другие случаи: знание о знании, память о памяти и т.п.). Рефлексия есть родовое понятие по отношению к пониманию, понимание и есть организованность рефлексии (определение Г.П. Щедровицкого), что очень важно для филологической герменевтики: чтобы добиться понимания, надо учиться рефлексии, а чтобы гарантированно требовать понимания от обучаемых, надо планомерно научить их рефлексии.

Вместе с тем совершенно ясно, что коль скоро родовым понятием по отношению к пониманию является рефлексия, то по отношению к рефлексии как моменту системомыследеятельности в качестве родового понятия выступает освоение действительности. В освоение входят, кроме процессов понимания, также процессы познания, мышления и пр. Освоение, трактуемое так широко, есть превращение связанной энергии в свободную, т.е. такую, которая «отражается в иной системе, нежели та, в которой эта информация первоначально аккумулировалась» (За_{6}рецкий, 1969, 80). Это и есть то, что в идеализме мистифицированно трактуется как «идентификация Я и объекта» (Гегель); позже эти идеалистические мистификации усугубились, особенно в трактовке именно понимания – частного, но важного случая освоения (см. ниже). Понимание имеет конечной целью постижение предмета в его качественной определенности, во всей его содержательности. Содержательность текста включает в себя содержание авторского субъективного отражения объективной действительности, интерсубъективные и личностные смыслы и социальную сущность