силами трех контрразведчиков и ничего не смысливших в этом деле курсантов. Конечно, все могло закончиться удачней, выйди диверсанты на Павла, но они вышли на Иванушкина…
Ивану Сергеевичу было жаль лейтенанта. Всего два месяца назад пришел к ним после госпиталя этот бывший командир разведвзвода. Конечно, за такое короткое время ремеслу контрразведчика не научишься. Да и Скуратов в отделе всего полгода. По сути один Петраков профессионал. «Действительно, кадры решают все!» — подумал Бахрушев и открыл глаза. За окном занимался рассвет. Начинался новый, полный тревог и забот день…
ГЮНТЕР ФОН ЗОТТЕЛЬ СОГЛАСЕН
Обер-лейтенант Гюнтер фон Зоттель был подавлен: столь успешно начавшаяся операция так неожиданно и трагически закончилась для него. Зоттель почувствовал, что его бьет озноб. Он хотел думать, что это от саднящей раны в плече, но обмануть себя не удавалось — обер-лейтенант понял: это страх. Он боялся умереть. Сейчас, когда ему не перед кем было притворяться бесстрашным и фанатично преданным фюреру, он в полной мере ощутил весь ужас своего положения. Не новичок в разведке, Гюнтер знал: либо он вынужден будет работать на русских, либо он умрет.
В коридоре послышались шаги. Зоттель напрягся, озноб начал колотить его еще больше — он почувствовал: это идут за ним…
В кабинете Бахрушева было накурено. Закурив после месячного воздержания, Иван Сергеевич теперь не мог остановиться и прикуривал одну папиросу от другой. На столе перед ним лежали документы задержанного.
— Крылов Борис Николаевич, — вслух прочитал полковник.
С фотографии на него смотрел лет двадцати пяти, светловолосый молодой человек. «Кто он, — размышлял Иван Сергеевич, — предатель, фашист? С чем пришел на нашу землю?»
В дверь постучали.
— Войдите, — отозвался Бахрушев и поднял глаза. В первую секунду он даже не узнал человека, чью фотографию только что рассматривал — лицо его было серым, осунувшимся, левый глаз заплыл. «Видно, кто-то из курсантов приголубил», — не без ехидства подумал Иван Сергеевич, но тут же одернул себя, сказал сухо:
— Садитесь.
Зоттель устало опустился на стул, бросил жадный взгляд на пачку «Казбека». Бахрушев, заметив это, подвинул папиросы на край стола, положил рядом спички.
— Курите.
Гюнтер жадно затянулся и тут же закашлялся. Иван Сергеевич усмехнулся:
— Да, вижу непривычны вы к нашему табачку, недоработочка это у вас в абвере.
Зоттель напрягся, словно в ожидании удара, бросил на полковника косой взгляд. Многое бы он отдал сейчас, чтобы не видеть этих внимательных, с хитрым прищуром глаз. Он даже зажмурился.
— Вам плохо? — спросил Бахрушев.
— Хуже бывает только мертвым, — выдавил из себя Гюнтер, и, произнеся эти слова, вдруг отчетливо понял, что расскажет все…
— Итак, — Бахрушев остро отточенным карандашом сделал пометку в блокноте. — Вы, офицер абвера Гюнтер Зоттель, двадцать четвертого мая были заброшены к нам в тыл. Цель, задачи вашей группы? И, пожалуйста, поподробнее.
Зоттель откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу. В этой привычной для себя позе он нашел некоторое успокоение, его перестал бить озноб. Он пропал вместе со страхом, потому что самое страшное было позади — выбор сделан, отступать некуда.
— Еще в сорок втором году, — начал Гюнтер, откашлявшись, — адмирал Канарис потребовал от разведслужб расширить подготовку и заброску квалифицированной агентуры в глубинные районы Советского Союза, он требовал усилить работу по разложению ваших людей, используя для этого вынашиваемые некоторыми лицами националистические планы. Наша абвергруппа — 103, действуя в сорок втором году против ваших войск на Северо-Кавказском фронте, проводила агитацию среди военнослужащих Красной Армии и населения, устанавливала связи с бандами, созданными национальными лидерами, формировала связи с бандами, созданными национальными лидерами, формировала из них добровольческие отряды. Один из таких отрядов предполагалось создать на базе бывшей банды Оганова, активно действовавшей в середине тридцатых годов из районе Сарпинских озер.
Оганов был в составе вашей абвергруппы? — спросил Бахрушев, снова закуривая.
— Нет, — Зоттель покачал головой. — Насколько мне известно, он в свое время бежал из вашей страны в Турцию и там в начале войны был завербован нашим агентом. В Калмыкию его перебросили только в январе сорок третьего, накануне отступления наших войск. Связь с ним была потеряна. Моя задача и состояла в том, чтобы, во-первых, восстановить ее, а во-вторых, подготовить условия к приему диверсионной группы и оружия для Оганова и его людей.
— А что дальше? — в голосе полковника прозвучала тревога.
— Дальше, насколько мне известно, должна была начаться операция под названием «Каракурт».
— Каракурт?
— Да, каракурт. Это, кажется, такое насекомое, которое водится в здешних степях. Его укус может оказаться смертельным для человека.
— Конечная цель операции? — спросил Бахрушев.
— Не знаю. — Зоттель поднял глаза. — Я действительно не знаю. Возглавлять операцию должен старший диверсионной группы доктор Долль.
— Кто он?
— Я сказал все, что мне известно.
— Хорошо. — Иван Сергеевич встал, прошелся по кабинету. Он чувствовал, что Зоттель говорит правду, и эта правда вызывала у старого контрразведчика серьезную тревогу: по всей видимости, абвером затевалась крупная операция. Бахрушев снова сел за стол, спросил:
— Вы лично были знакомы к Огановым?
— Нет.
— А какой пароль при встрече?
— Старинный медальон с изображением этого самого каракурта.
Бахрушев достал из ящика стола, где лежали личные вещи, отобранные при обыске у диверсантов, небольшой серебряный медальон.
— Этот?
Зоттель кивнул.
— Хорошо, — Иван Сергеевич снова убрал медальон в стол и нажал кнопку звонка. В комнату молча вошел лейтенант. Поставив на стол рацию, он также молча вышел.
Зоттель закрыл лицо руками. Он без слов понял, что потребуют от него сейчас. И действительно, полковник произнес именно те слова, которых Гюнтер ждал:
— Я надеюсь, не только убитый радист, но и вы знаете шифры и сможете передать радиограмму. Так что у вас есть шанс, Зоттель. Ваша судьба в ваших руках. Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду? Итак…
— Я согласен, — сказал Гюнтер, на отрывая рук от лица, и, помолчав немного, повторил — Я согласен.
…После допроса Зоттеля Бахрушев вызвал к себе Петракова:
— Ну, что, Павел, похоже, неудачное начало мы можем компенсировать неплохой комбинацией через нашего подопечного, — сказал Иван Сергеевич, дав капитану протокол допроса.
Петраков углубился в чтение, а Бахрушев подошел к распахнутому окну. С улицы уже не веяло прохладой. Солнце нещадно палило, обжигая своим жаром молодую еще листву.
— Да, не тот пошел нынче немец, не тот, — раздумчиво произнес полковник. Ну, да это нам на
