собой всех девушек затмило. Прекрасный облик, у чьих ног само очарованье пало, ослепло, не подымет глаз. Божествен этот облик тем, что движется, живёт и дышит, и мне принадлежит, как я ему. Такая связь, отец, не может быть расторгнута. В крови она заключена, такой любви не видел свет. Король: Сюда, советник! Подойди! Принц: Дай мне припасть к твоим рукам, пускай любовь тебя молит: хочу жениться на такой, она одна достойна сесть на трон. Она украсит собой наш род, она тебя утешит в старости. Прошу, солнечный луч не прогоняй от снега царственных седин! Она тебя согреет и так очарует, как меня! Король: Молчи, ведь ты не знаешь, как к событию я отношусь. Послушай, сын: пусть строю я гримасу злобного быка, брать на рога тебя не стану. Давай отступим в полутьму и тут, в потёмках, потолкуем, чтоб нашу ссору завершить. Принц: Ты на неё взглянуть не хочешь? Король: Её я видел много раз — в воображении. В мечте уже я ею очарован и к ней настроен хорошо. Хотя это ещё не значит, что и тебе благоволю. Пойдём в сторонку — ты поймёшь подробности отцовской воли. Они отходят на зады галереи, откуда видны только их головы.
Золушка (приходит в себя внизу) : Хотелось бы, однако, знать, возможно ль это взять руками. И если это был лишь сон — пускай, прошло; сны только тешат, не стоит и переживать. Вот шевельну ногой — сейчас, — теперь рукой, и головой качну. Вот галерея эта, она на самом деле там, где я видала принца — но я не пойму, как так случилось, что благосклонный, нежный принц ко мне склонялся. Ну, так что же; ещё не всё потеряно. Мне просто снился сладкий сон, когда чуть–чуть я задремала. Но то лицо и та улыбка мне кажутся реальностью, ещё до сна. Меня смутил мой сон, разрушил наважденье, в игре которого себя я так счастливо потеряла. Мне нужно несколько шагов ступить вперёд — могу ль ходить? Смотрю вокруг — да, всё спокойно, не так загадочно, как мне мечталось. Хорошо же, всему свой час, как говорят. А вот и сёстры. Входят обе сестры.
Первая сестра: Золушка!
