— Вы слышите мой голос через расположенные над окнами вентиляционные отверстия, — продолжал китаец. — Сожалею, что дал вам повод усомниться в моих словах, сэр Дэниз.
Хэпберн отвернулся прочь, отчаянно пытаясь взять себя в руки, и тупо уставился вниз с балкона…
— Вы один из немногих сильных людей, встреченных мной за долгую жизнь, — продолжал доктор Фу Манчи, — который может выдержать мой взгляд. За это я уважаю вас. Я знаю, каких трудов стоило вам развить такую сильную волю, и сожалею о печальной необходимости, перед которой вы меня доставили. Наши взаимоотношения — порой утомительные — никогда не были бесчестными.
Фу Манчи наклонился и поставил на пол маленькую шарообразную лампу — она ярко вспыхнула. Он шагнул ближе к окну.
— В дни великих свершений я не намерен терпеть никакого вмешательства в свои дела. Я выбрал Поля Сальвалетти в качестве правителя в Белом доме. Здесь, в Соединенных Штатах, я собираюсь основать свою империю. Снова и снова вставали вы на моем пути, сэр Дэниз, — но на этот раз вы опоздали. Вы правы: действительно, существует другой вход в эти помещения, которые совсем недавно занимали профессор Моргеншталь (чье имя наверняка знакомо вам) и я сам.
— Смит… — прошептал Хэпберн. — У нас есть шанс…
Но Найланд Смит не обернулся. Он напряженно наблюдал за доктором Фу Манчи. Великий китаец заводил какой-то похожий на часы механизм, потом поставил его на пол рядом с лампой и снова заговорил:
— Я прощаюсь с вами, сэр Дэниз, — поверьте, не без сожаления. Ваша сила логического мышления ограниченна, но ваш дар интуиции замечателен. В этом смысле я считаю вас одной из семи самых светлых голов среди представителей белой расы. Капитан Хэпберн обладает многими выдающимися достоинствами. Я с удовольствием взял бы его к себе на службу. Однако он сделал другой выбор. Взрывная сила этого небольшого механизма, который я положил на пол, наверняка удивит вас. Взрыв произойдет через сто двадцать секунд и полностью уничтожит купол здания «Страттон». Я должен покинуть вас, джентльмены…
Он повернулся, пересек освещенную шарообразной лампой комнату и скрылся за дверью.
Найланд Смит, сжав кулаки, смотрел ему вслед горящим взором.
— Хэпберн! — сказал он. — Я слепой безумец. Простите меня, ради Бога.
— Смит! Смит! — Хэпберн схватил товарища за руку. — Я все пытаюсь сказать вам, но вы меня не слышите… Вы помните, под каким предлогом мы явились сюда?
— Под предлогом проверки электрического кабеля. Но какое это может иметь значение сейчас?
— Огромное! Смотрите!
Хэпберн указал наверх, и Найланд Смит поднял голову.
Рядом с балконом по стене спускался на темнеющий внизу парапет электрический кабель…
— Бог не оставил нас! — прошептал Смит. — Но выдержит ли кабель вес человеческого тела?
ГЛАВА XXXIV
СОВЕТ СЕМИ
— Со времени нашей последней встречи, сэр Дэниз, — сказал аббат Тернового Венца, — в истории Америки появилось несколько новых удивительных глав.
Найланд Смит стоял у окна кабинета в Башне Тернового Венца и смотрел с высоты на залитый солнцем зимний пейзаж. Он повернулся и кивнул. Память его хранила мельчайшие подробности предыдущего визита к аббату. И теперь, когда судьба Соединенных Штатов висела на волоске, он был так же далек от успеха, как в тот вечер, когда впервые вошел в этот кабинет. Трубка его дымила, как топка паровоза. Аббат Донегаль зажег очередную сигарету…
Взрыв в «Страттоне» уже отошел в далекое прошлое. В охваченной лихорадочным возбуждением стране только самые сенсационные новости могли продержаться на страницах газет более двух суток.
Осколки купола попадали на землю на невероятно большом расстоянии от эпицентра взрыва. Гигантское здание сотряслось до самого основания, в каменной кладке появились огромные трещины. Пожарные в необычных для их практики условиях работали как одержимые. Причиненный зданию ущерб оценить было сложно, но, к счастью, обошлось без человеческих жертв.
Спуск с купола по электрическому кабелю напоминал кошмар — из тех, что мучают людей во сне, но Смит и Хэпберн справились с ним. Затем они бросились вдоль узкого парапета к окну офиса, занятого отрядом полиции, а оттуда очертя голову помчались вниз по лестнице, поскольку лифт не мог вместить всех…
Причина таинственного взрыва до сих пор не получила объяснения в прессе.
— Огромные доходы неясного происхождения дают Сальвалетти большую свободу действий, — сказал аббат. — Он переманил на свою сторону многих моих последователей. Пострадало Братство национального равенства. Мой бедный друг Орвин Прескотт, как вам известно, отправился в кругосветное путешествие. Эта проклятая кампания и таинственное отравление — подобного которому не знали со времен Борджиа — оборвали прекрасную карьеру. Не счесть и других жертв. Сомневаюсь, что вам известно их число.
— Несколько раз я сам с трудом избежал серьезной опасности, — мрачно откликнулся Смит. — Да и вы тоже, сэр Патрик, прошли через тяжелые испытания. Ваше упоминание во вчерашнем выступлении по радио о некоей тайной деятельности азиатских колоний по всей стране произвело настоящую сенсацию. Именно поэтому я прибыл сюда. — Он оперся руками о стол и сверху вниз посмотрел на священника. — Только благодаря вашему молчанию вы оставались живы до сих пор.
— Это молчание необходимо было нарушить, — сурово произнес аббат Донегаль.
— Я предпочел бы, чтобы вы дождались моего разрешения на это. — Найланд Смит выпрямился и принялся мерить кабинет шагами. — В моем распоряжении нет достаточного количества людей, чтобы обеспечить должным образом вашу безопасность. Вашингтон — как мы с вами прекрасно знаем — превратился в военный лагерь. Страна находится в состоянии лихорадочной тревоги, какой не наблюдалось даже во время войны. Известные люди переходят на сторону противника!
— Я знаю, сэр Дэниз, — печально ответил аббат. — Но мне сообщили, что некоторые люди переходят в стан врага при весьма странных обстоятельствах. — Священник поднял глаза на Найланда Смита.
— Совершенно верно! Во многих случаях применялись жестокие формы давления на людей. И цель моего визита к вам следующая… — Смит остановился перед столом, за которым сидел аббат. — Вы сообщили о своем намерении коснуться этой стороны кампании в следующем своем обращении в среду вечером. И пообещали сделать ряд других разоблачений. В результате этого вашей жизни, сэр Патрик Донегаль, угрожает серьезная опасность. Я спрашиваю вас как мужчина мужчину: что вам известно? О чем вы собирались говорить?
Подперев подбородок рукой, аббат смотрел в пустоту невидящим взглядом. Он напоминал изваяние какого-то средневекового монаха, пытающегося постичь Великую Тайну. Найланд Смит молча смотрел на него.
Он по-настоящему уважал сэра Патрика Донегаля и, несмотря на поверхностность их знакомства, испытывал к священнику подлинную симпатию. Если когда-то он и сомневался в его искренности, то теперь все сомнения рассеялись без следа: это был глубоко образованный, бесстрашный и непоколебимый в своей вере человек. Смит прекрасно знал, что у аббата есть источники информации в Департаменте юстиции.
— Я знаю характер человека, который ценой многих жизней расчистил перед Полем Сальвалетти дорогу к Белому дому. Я не знаю его имени. Он происходит из очень древнего китайского рода и обладает глубокими познаниями во многих сферах науки. Он руководит тайным обществом — или по крайней мере входит в состав его правления, — базирующимся в Тибете, но имеющим филиалы во всех странах света, где живут азиаты.
— Вы знаете название этого общества? — спросил Найланд Смит.
— Нет. Наши миссионеры на Востоке называют его порой «Обществом Семи» и считают порождением Сатаны, воплощенного на Земле через волю злых людей. Итальянская мафия многие годы была язвящим шипом в теле Церкви. Один мой старый друг, работающий в Японии, говорил, что Общество Черного Дракона держит людские умы в тисках надежней любой религии. Но… «Общество Семи»… — Он смолк и поднял глаза на собеседника.
Найланд Смит кивнул.
— Мне говорили, что богатство их несметно. В организацию входят высокопоставленные лица,
