Он свыкся в Брно со своим уголком,Она же — с бараком и классом,Его называли всегда индюком,Ее — иногда папуасом.Уже зеленела повсюду трава,На ферме гнусавили птицы.При встрече студент улыбался едва,Она опускала ресницы…Законов порою обычай злей —Их смертью судьба не венчала,И чинно справляют они юбилей,Десятый уже от начала.
РАССТАВАНИЕ
Распускают вокзалы вязальные петли,И по рельсам расходятся, брызнув, дымки;Ты проходишь по залу в звенящем рассветеИ в закинутых жерлах считаешь клубки.Это птицы слетелись на зов отовсюдуПо железным межам с потревоженных скал,Но в привычном чаду окрыляется чудоИ живет, как платок, что в дверях заплескал.Легкий купол клубится и никнет слюдою,И прощанье закинуто к небу пращой,Заалели ладони, летя чередоюПеред солнцем, как перед огромной свечой.Ты проходишь по залу, и на циферблатеОтраженье твое рубежи перешло,И платки, запрокинувшись, стали крылатейИ летят журавлями сквозь сталь и стекло.И с подножки неопытной стаи метаньеТы увидишь, прикинув на вечность маршрут,И узнаешь, что крайняя птица отстанетИ назад упадет через створки минут……Лишь к тебе приобщенная в зове вокзала,Ворох розовых перьев сметя со скамьи,Небывалая нежность бессмертья бежала,Чтоб на сером перроне заплакать с людьми…«Скит».I.1933
МАРУСЯ
Маруся отравилась…
Зачем же без оглядки, слишком скоро,Опять, опять, как много лет назад?..Маруся из фабричного фольклора —Поет и плачет, выпивая яд.Фатальным ожерельем на ключицах,На ветках — звезды, в небе — пустота…Под осень птицы улетают, птицы,И над тобою снова всплеск креста.Мари, Маруся, разве райской МериНе райские стихи посвящены?Щеколдою задвинутые двери,В окне сентябрь, и в нем весы весны.Гармоникой растянутые ночи,Ладами слез налаженные дни,Туман из подворотни кажет клочья,Но под веночком волосы твои.И лишь в апреле, может быть, и ране,Ведь в марте тоже тает и томит,Опять тебя на землю тайно тянет,И ты плывешь над теми же людьми.И блеклый голос желтой запевалы,Перебирая песенную прядь,Ведет тебя неотвратимым жаломСмиренно жить и жадно умирать.«Скит».II.1933