И что с нею после сталось,И что ей пришлось пройти?Агнесса, какая жалость,Что Вас не могу найти.И Вам предложить покорноНаперсницей Вашей стать,И ночью глухою чернойВсе письма его листать,Такие найдя абзацы,Где верность его видна,Не надо тоски бояться,Полета, паденья, дна. —Ему (Валерьяну) хужеОн тоже один навек,Познает, наверно, ужасБезжалостный человек…Но, Боже, одна страницаОторвана на конце,Быть может, соединитьсяИм суждено в венце.И я лишь одна не знаюВернулся ли Валерьян,Нужна ли я ей? Мешаю?Иль первенец им не дан?И стоит ли с ним возитьсяМне, склонной еще утешатьАгнессу, что так боитсяРесницы не осушать?«Современные записки».1939.Т.68
«О, как над городом темно…»
О, как над городом темно,Как тщетно светится окно,Из серых туч, на серый снегИз-под тяжелых серых векТвой ангел смотрит и поетИ нежен приоткрытый рот…Но звуки тают наверху,Их тучи кутают в пуху,Их снег сечет, их ветер бьет,Но ангел смотрит и поет…И на бумаге трепет рукПокорно принимает звук.Знакомый зов, привычный зовОт потолка и облаков…От хрупких крыш и тесных тучЛожится искривленный луч.«Современные записки».1939.Т.68
«Над первой тишиной вторая тишина…»
Над первой тишиной вторая тишина,И призрак за окном далекого окна,Мелькает над рукой тончайшая рука,Под мертвою строкой — поющая строка.«Современные записки».1939.Т.68
«Со всею преданностью старой…»
Со всею преданностью старой,Во власти отзвучавших слов,Я выхожу на зов гитары,Высоко гребни заколов.Ступив с четвертого балкона,Сорвав ограды кружева,Я жду улыбки и поклонаИ веры в то, что я жива.Но смутен разум Дом Жуана,Привычно струнами звеня.Он скажет мраку: Донна Анна,И отстранит легко меня.От грез очнуться слабой АннеТрудней, чем мне от вечных снов.Она — жива, она не встанет,Не выйдет, гребень заколов.Как перепуганная птица,Забилась под сердечный стук,И даже ей во сне не мнится:Безумный сад, безумный друг.
