одеждой и обувью. Она решилась тотчас привести эту мысль в исполнение и воспользоваться отливом, благодаря которому можно было по отмели добраться до судна. Её пугало только расстояние, отделявшее берег от корабля. «А что если меня на обратном пути застигнет прилив?» — мелькнуло у неё в голове.
Она взглянула на спящего отца, и беспомощный вид его вдохнул в неё мужество пуститься в это небезопасное путешествие. Подобрав платье, чтобы легче и удобнее было карабкаться по скалистому берегу, она стала спускаться на отмель. Палящее солнце и ветер уже несколько обсушили береговые скалы, что она безопасно могла ступать по ним. Самая отмель была так тверда и настолько обсохла, что она без особенного труда добежала до корабля, который, по-видимому, твёрдо засел на подводной скале, находившейся близ самой отмели. На обшивке его она заметила множество прилепившихся раковин. Елена вспомнила о своих спутниках, и сердце её сжалось при мысли об их безвременной гибели. Теперь она видела, что, оставаясь на корабле, все были бы спасены и счастливо достигли бы берега.
Ухватившись за висевший конец каната, Елена с трудом взобралась наверх. Тут глазам её представилась картина полного разрушения: по всей палубе в диком беспорядке валялись обломки мачт, бочки, разорванные канаты и множество других предметов. При виде этого страшного хаоса непонятное чувство страха закралось в сердце молодой девушки; но она тотчас пересилила себя и смело спустилась в каюту. Здесь она увидела такие же страшные следы разрушения: верхняя часть кормы с окнами исчезла.
Когда-то изящные стены кают были исковерканы и разбиты. На полу плавали в воде столы, стулья, сундуки и другие вещи. У самой лестницы, под водой, она, к радости своей, увидела свой чемодан, в котором, как ей было известно, она могла найти всё необходимое для себя и отца. Схватив ручку чемодана, она подтащила его к лестнице, стараясь вынести на палубу; но все усилия её были тщетны: проникшая в чемодан вода утроила его тяжесть. Недолго думая, Елена подтащила под низ чемодана один из плававших в каюте сундуков и затем открыла его находившимся при ней ключом. Все вещи, хотя и промокшие насквозь, лежали в том же порядке, в каком были уложены. Елена выбрала из чемодана всё необходимое, выжала из белья и одежды воду и разложила на палубе для просушки. Пару шерстяных одеял и часть белья она выбросила на отмель и затем спустилась сама.
Несмотря на тяжёлую ношу, Елена весело спешила к берегу, радуясь, что приобрела столько нужный вещей. Добежав до дерева, под которым отдыхал отец, она едва успела опустить вещи, как он проснулся позвал её.
Елена присела возле отца и, с трудом переводя дух, рассказала ему, как удачно она побывала на корабле. На лице старого моряка появилось выражение беспокойства, но он молча выслушал дочь до конца.
— Дорогой папа, скажи, почему ты встревожился? Что тут опасного, что я побывала на корабле?
— Дитя моё, — ответил старик, — наше несчастье сделало тебя сразу взрослой. Теперь ты должна сама обдумывать всё, прежде чем решиться на что-нибудь. Но не забывай, Елена, что если ты станешь подвергать опасности свою жизнь, то вместе с ней ты рискуешь и жизнью твоего отца. Поэтому будь осторожна и не предпринимай ничего, не предупредив меня; хотя я ничего не вижу, но опытность моя может во многом помочь тебе. Я знаю, Елена, что ты охотно следуешь моим советам, но я боюсь, что из любви ко мне ты возьмёшься за что-нибудь не по силам. Ты ещё слишком молода и не привыкла к тяжёлому труду. Быть может, нам суждено долго пробыть здесь, и поэтому тебе следует запастись и мужеством, и энергией. Но помни одно, что моя жизнь зависит от твоей, и не подвергай себя опасности.
— Не беспокойся, отец, я не забуду твоих слов. Но теперь позволь мне опять сбегать на корабль; может быть, я там найду хлеб. Не тревожься, я вернусь задолго до прилива!
— Только торопись, дитя моё! Не забирай много! Корабль продержится там до завтра, и ты успеешь ещё многое перенести!
Елена побежала по отмели к кораблю и поднялась на палубу.
Там она заглянула на кухню, в которой находился вделанный в стену шкаф, куда обыкновенно из кладовой с утра складывали провизию, назначенную на тот день. Шкаф оказался закрытым, но с помощью топора, найденного среди плотничьих инструментов, она скоро открыла его и, к радости своей, нашла два мешка корабельных сухарей, большой кусок сыру и несколько ножей. Захватив с собою столько, сколько позволяли силы, она спустилась на отмель.
На берегу она увидела множество устриц, выброшенных приливом. Это очень обрадовало елену — она знала, что отец их очень любит.
— Ну что, Елена, нашла ты хлеб? — спросил старый моряк, заслышав её шаги.
— Нашла два мешка сухарей, папа, и большой кусок сыру. А сколько устриц я видела на берегу! Вот подожди немного, я устрою тебе превкусный обед.
И, оставив подле отца принесённые с корабля вещи, она побежала обратно к берегу, где набрала в передник десятка два свежих устриц. В стороне Елена увидела на одном из деревьев какие-то плоды, а когда подошла ближе, то, к изумлению своему, узнала в них лимоны.
Она сорвала несколько штук и вернулась своими находками к отцу. Они приятно изумили старого моряка.
— Ну, моя девочка, я вижу, что страна эта богата и обильна; нам, вероятно, не придётся терпеть особой нужды. Тут, должно быть, растут и другие плоды!
— Здесь много деревьев с плодами, папа! Но можно ли их есть? Не ядовиты ли они?
— Это мы узнаем. Ты мне после опишешь эти плоды.
Утолив голод, Елена могла искать воду. Её давно уже мучила жажда и, по-видимому, отца тоже. Только теперь спохватилась она, что у них не было никакой посуды, и она мысленно побранила себя за свою непредусмотрительность. Но идти на корабль было уже поздно, потому что скоро должен был начаться прилив. Случайно взгляд её упал на лежавшие в траве пустые раковины от съедобных устриц, и лицо её просияло радостью. Елена зачерпнула в раковины воды. Правда, посуда эта была слишком мала, но всё- таки первое время могла служить им. Захватив с собою две раковины, она пошла вдоль берега в надежде найти какой-нибудь ручеёк, вливавшийся в море, и скоро увидела вдали чрезвычайно яркую зелёную мураву, какая обыкновенно бывает близ источников или очень сырых мест. И, действительно, подходя к тому месту, она увидела перед собою ручеёк с чистой, прозрачной водой, сверкавшей среди яркой зелени травы. Елена зачерпнула в обе раковины воды и отнесла отцу, а затем снова вернулась и, утолив жажду, с наслаждением освежила холодной водой своё пылающее лицо.
Наступил вечер. Начался прилив. Пушистые волны с шумом поднимались на скалистый берег. Солнце близилось к закату, а дувший с утра ветер начинал ослабевать, предвещая тихую спокойную ночь.
На западном небосклоне запылало яркое зарево, багровый свет которого, отражаясь в море, засверкал на гребнях пенящихся волн. В то же время с высоких деревьев раздались усиленные трели пернатых певцов, посылавших прощальный привет гаснувшему дню.
Прислонясь к большому дереву, Елена задумчиво сидела у изголовья засыпавшего отца.
При виде этого величественного заката душа её невольно обратилась к Тому, велением Кого небесное светило вливало жизнь в леса и горы, моря и поляны. Она знала, что по Его премудрой воле летавшие над отмелью морские птицы находят себе пищу, и уповала, что Его всемогущая десница не допустит гибели слепого отца и его дочери. Эти мысли укрепили в сердце молодой девушки надежду на скорое избавление.
Но вот последний луч скрылся за горизонтом, и почти мгновенно, без сумерек, наступила тёмная ночь. На высоком своде засияло несметное число таких блестящих ярких звёзд, каких Елена никогда не видела на родине. Пение птиц смолкло, и один только певец, — отец сказал ей, что это был южный соловей, — заливался ещё своими звонкими трелями где-то вдали, на горе…
Глава VII
В течение всей ночи Елене снились тревожные сны: то она видела, что плывёт по океану на превосходном корабле вместе с отцом, матерью и близкими друзьями, оставшимися на родине; то ей казалось, что с бортов корабля вырастают огромные крылья, и корабль, сначала медленно, а затем с
