«Пушкин – он и в лесах не укроется!
Выдаст лира его громким пением!»
А. Дельвиг
ТВЕРСКАЯ
В лесах чинится медный пешеход.
Пересекая линию бульвара,
Несутся в обе стороны авто.
Да, двигатель, выбрасыватель пара,
Его уж не застал. Не застает
И нас другое-третее. А что?
Меня однажды не застала страсть,
Когда я вырос, бегать с автоматом,
Или еще заглядывать в глаза
Тогда единогласным депутатам,
За что меня не забирали в часть,
И я забыл, что значит это «За!».
Патины малахитовый налет
На панталонах, требующих щетки,
Напоминает бронзу школы Тан.
Да, солнце совершает свой облет,
И морщась, будто кошка от щекотки,
В бездействующий смотрится фонтан.
Стволы деревьев, словно остроги,
Качая косяками красной рыбы,
Стоят в огне. Но верится с трудом,
Что по столице бегают враги,
Размахивая факелами, ибо
Сгорело ВТО как кошкин дом.
Напротив голосует за такси
Скандалящая пара молодежи.
Да, счастье как Берлинская стена:
В разбитом виде ценится дороже
В отличие от четверти вина
(Ручаюсь вам, кого ни допроси).
Пора считать по осени грехи.
Холодный день необычайно ясен,
Как новый взгляд на заговор врачей.
Из-под ладони, как из-под стрехи,
Усевшись среди каменных балясин,
Я изучаю хмурых москвичей.
* * *
Я сам давно предсказывать судьбу
По внутренностям города умею.
Не надо называться Птолемеем,
Чтобы увидеть в ржавую трубу
Забытой слесарями теплотрассы
Дрожащих по квартирам горожан.
А некогда взволнованный кожан
Один подогревал такие массы.
Когда в моих карманах серебро
Звучит, как скудоумная цитата,
Позолотивши прорезь автомата,
Иду гадать по линиям метро.
Я знаю: этот город оживленный -
Есть анекдот с алтынной бородой,
Где Крымский мост густой (не разведенный)
Развешивает сети над водой,
Где каждый день выходят из земли
На воздух тридцать Ленинов на свежий,
Где мой отец является приезжий,
А дети – коренные москали.
Где любопытный, следуя за гробом,
