Звездное затмение

обморок мошки в хрустале.

О нож из вечерней зари, вонзенный в глотки,
где лижут кровь деревья сна, прорвавшись из земли,
где отпадает время
на скелетах в Майданеке и в Хиросиме.

Крик пепла из провидческого глаза, ослепленного мукой —

О ты, кровавый глаз,
в искромсанной солнечной тьме,
вывешенный на Божью просушку
во вселенной —

*** (Сколько морей в песок ушло…)

Сколько морей в песок ушло,
сколько песка в жесткой молитве камня,
сколько времени в кровяной рог раковины
выплакано,
сколько смертной заброшенности
в жемчужных глазах рыб,
сколько утренних фанфар в коралле,
сколько в хрустале звездных прообразов,
сколько зародышей смеха в горле чайки,
сколько нитей тоски по родине
тянется ночными путями созвездий,
сколько жуткого земного царства
корнем слова:
Ты —
за всеми рухнувшими решетками
тайн
Ты —

*** (За веком глазным…)

За веком глазным
синие прожилки
на лунном камне времени
крик петушиный
открывает рану
на лбу пророка

Спиралями
пламенеют руки-ноги
вянут снаружи,
но тело никнет,
плод праха
с ледяным семенем
для смертельного употребления.

*** (В Голубом хрустале…)

В Голубом хрустале
время ждет
пока одурманенное томление
своего пространства не выстрадает —

томление,
эта пленная притеснительница звезд,
спавшая
с безымянных весен,
измеряет снова
мою боль в пульсе
бешеная всадница
в полунощную страну —

в песке влечет она меня
домой
парус меланхолии
ночные фиалки
бросая
распятой рыбе
в слезе окаменелой
забвения —