Варшавская мелодия

фильтропресс отделяет мезгу…

ГЕЛЯ. А что такое — мезга? Ты прости, я дикарь.

ВИКТОР. Ягода, мякоть, косточки… Я говорю, в этот час мы еще не знаем, какое нас ждет вино. Все выяснится позже. Как с ребенком.

ГЕЛЯ. И виноделы волнуются?

ВИКТОР. Виноделы ужасно волнуются.

ГЕЛЯ. Ты говоришь со мной снисходительно. Ты подчеркиваешь свое превосходство.

ВИКТОР. Я когда-нибудь возьму тебя с нами на практику. Ты посмотришь, как делают анализ на сахаристость, как бродит сусло и как выдерживают вино.

ГЕЛЯ. Букет создается выдержкой.

ВИКТОР. Я вижу, ты это крепко затвердила.

ГЕЛЯ. Мне это понравилось.

ВИКТОР. Марочное вино хранится много лет. Его выдерживают в дубовых бутах. Дубовый бут придает ему благородство.

ГЕЛЯ. А мы пьем марочное вино?

ВИКТОР. Ординарное, Гелинька.

ГЕЛЯ. Что это значит?

ВИКТОР. Его выдерживали меньше года.

ГЕЛЯ. Какой позор! И им не стыдно?

ВИКТОР. Здесь равенства нет.

ГЕЛЯ. Ну, пусть. Я пью за тебя, хотя это вино тебя недостойно.

ВИКТОР. А я за тебя.

ГЕЛЯ. Я пью, чтоб тебе было хорошо в сорок седьмом году.

ВИКТОР. И тебе.

ГЕЛЯ. Чтоб мне было хорошо с тобой в этом сорок седьмом году. Наверное, я ужасный… консерватор, но я не хочу раскрывать в тебе новые черты. Даже если это черты будущего.

ВИКТОР. Но я хочу расти над собой.

ГЕЛЯ. Не надо. Кто знает, куда ты вырастешь? Мне с тобой так спокойно сейчас, так ясно.

ВИКТОР. Не надо тебе пить. У нас нет закуски.

ГЕЛЯ. Ничего, у меня трезвая голова, я не сделаю глупостей. А закуски нет. Ты проспал закуску. И главное — удивительный торт. Наташина мама — великий маэстро. Я сегодня ночью видела во сне этот торт.

ВИКТОР. Лакомка.

ГЕЛЯ. Если б ты знал, какие частки на Новом Святе. Больше нигде не бывают такие частки. Я на них тратила последний злотый. Святая Мария, что мне делать, я так люблю сладкое. Певицы и без него становятся толстухами, а я к тому же его люблю.

ВИКТОР. Сладкие слова ты тоже любила?

ГЕЛЯ. Любила, любила. Зачем скрывать? Но теперь ты открыл мне глаза. Теперь каждому слову я буду делать анализ на сахаристость. Доволен?

ВИКТОР. Ты знаешь, что отличает настоящее вино? Послевкусие.

ГЕЛЯ. Дивное слово. Только ты мне его объясни.

ВИКТОР. Вкус, который остается после того, как ты выпил. Послевкусие. Есть такие круглые вина, они точно перекатываются во рту.

ГЕЛЯ (пьет). Это не перекатывается.

ВИКТОР. Само собой. В нем недостаточно тела.

ГЕЛЯ. Какая бесстыдная наука — твое виноделие. Неужели к вам принимают девушек?

ВИКТОР. Паненка к паненке.

ГЕЛЯ. Но ведь я лучше. Ты должен честно признать — я лучше. Я родилась на географическом перекрестке. Во мне смешалось все, все, все. Римская католическая церковь и язычество древних славян. Где ты еще найдешь такую?

ВИКТОР. Такую трезвую?

ГЕЛЯ. Витек, я трезвей тебя, и ты в этом убедишься. А сейчас я хочу танцевать. В новых туфельках.

ВИКТОР. Вы позволите вам их надеть?

ГЕЛЯ. Проше пана.

Он ее обувает.

Включи репродуктор.

Виктор включает. Музыка. Они танцуют.

Во всех домах сейчас танцуют. Во всех городах сейчас танцуют. Во всех странах. И желают друг другу счастья. Витек, мне почему-то грустно.

ВИКТОР. Я говорил — не нужно пить.

ГЕЛЯ. Не то, не то. Как тебе объяснить? Ты решишь, что я истеричка. Я просто думаю, сколько людей живут со мной в одно время. И я их никогда не узнаю. Всегда и всюду границы, границы… Границы времени, границы пространства, границы государств. Границы наших сил. Только наши надежды не имеют границ.

ВИКТОР. Но я же тебя нашел.

ГЕЛЯ. Ты случайно меня нашел.

ВИКТОР. Неважно. Жё пран, жё пран… Одним словом: беру добро, где нахожу.

ГЕЛЯ. Это очень умно с твоей стороны. (Пауза.) Витек…

ВИКТОР. Что?

ГЕЛЯ. У тебя нет никаких идей?

ВИКТОР. Есть одна. (Целует ее.)

ГЕЛЯ (оторвавшись). Что за после-вку-сие!.. Как, я правильно говорю?

ВИКТОР. Ты — прирожденный винодел.

ГЕЛЯ. Если б я им была, мы бы спились. (Остановившись.) Эта музыка не отвечает моей внутренней мелодии.

ВИКТОР. Тогда ей придется умолкнуть. (Выключает радио.)

ГЕЛЯ. Лучше я спою тебе сама. Хочешь?

ВИКТОР. Голос звучит?

ГЕЛЯ. Как колокольчик.

ВИКТОР. Пой.

Геля поет старую веселую песенку: «Страшне чен кохам, страшне чен кохам, страшне кохам чен…»

ВИКТОР. Публика в восторге.

ГЕЛЯ. Артисты устали. (Садится.)

ВИКТОР. «Страшне чен кохам» это значит «страшно люблю»?

ГЕЛЯ. «Страшно тебя люблю». Ты уже все понимаешь.

ВИКТОР. Я бы хотел научиться польскому.

ГЕЛЯ. Ну так я буду тебя учить.

ВИКТОР. Но сначала выйди за меня замуж.

ГЕЛЯ. Витек, ты плохо соображаешь.

ВИКТОР. Ты этого не хочешь?

ГЕЛЯ. Витек, все точно сговорилось, чтоб мы помешались. Первая ночь Нового