Ваша кружковская песня о Мичуан Люри слишком «дюже поэтична», да и длинновата. Не знаю мотива, но мне она слышится заунывно тягучей вроде
Не верится мне и очарование — не балетное, а человеческое — Улановой[132]. Балетное возможно, верю, но человеческое видел столько фотографий. Хотя и единственная из всех балерин моей эпохи, имевшая чудное человеческое очарование (и скорее относительные балетные свойства) Карсавина[133]. Все остальные, а и видел и в большинстве знал лично «Кшесинские и Гельцеры»[134] технически Карсавину превосходившее, были человечески «никуда». Карсавина на сцене была «Ангел во плоти» последний акт Жизели[135] с ней превосходил все мыслимое по очарованию. Можно было, кстати, сидеть и в первом ряду: ни грима, ни хрипения не было и следов.
Ну вот видите, пишу чепуху как всегда. Это мое горе — я желаю очень написать на старости лет нечто, очень существенное для себя прозой вроде «Атома». Все делаю заметки, даже на улице, даже во сне. Но «содрогаюсь» при мысли сесть за дело, чтоб вышла книжка: голова начинает болеть при одной мысли. М.б. так и не напишу из-за этого страха. Адски нужен мне Бобок Достоевского и представьте никто в целом Париже не может мне достать или переписать на машинке. Вот это так безвоздушное пространство: награда за сорокалетнею эмиграцию. Любимов[136] в Москве (видели воспоминания?) тысячу раз свободнее дышит (книги, люди, да и разные разности жизни) чем Ваш покорный слуга. Бобок).
Конечно есть и развлеченья. Так сказать из высшего света. В нашем доме на этой неделе некую графиню Гейден избил за измену некий дядя и хуторян [?], жанра Луки Мудищева, а тоже некто граф Замойский, имевший еще в 1939 г. в Варшаве дворец из розового мрамора и т. п. попал под мотоциклетку и с переломанными костями лежит в госпитале. Эти события обсуждаются с утра до вечера, я же пересажен докторами на режим без соли и без жира; судите сами как это вкусно. Ну, чтобы закончить ответы ко мне, кто впервые сказал «мир хижинам — война дворцам» и при каком царе трехцветный красно-сине-белый флаг[137] стал государственным флагом. Вот и письмо. «О чем думает старуха, когда ей не спится»[138], как пишет в своих письмах Адамович.
И. В. Вам нежно кланяется.
[Дальше на полях: ] Вы предлагаете нам посылку Кар. Если нашли кого-нибудь, кто хочет, ее послать — возьмите деньгами и пошлите дол. бумажку par avion в плотном конверте будет, много приятнее и полезнее.
[Конец письма на полях стр. 1:] Особенно интересуюсь мнением о новых стихах. И. В. — памяти Полякова[139]. Не скрою, я ими восхищен и променял бы два десятка своих, самых, удачных, на них.
Г. И.
Примечания
1
Марков не помнит, каким образом возникла переписка.
2
«Гурилевские романсы» появились впервые в «Новом Журнале». № 25. 1951. с. 88–120. Александр Львович Гурилев (1803–1858) — композитор.
3
Юрий Павлович Иваск (1907–1986), поэт, критик, литературовед; в то время редактор «Опытов».
4
О Хлебникове: «Грани». № 22. (1954), с. 126–145.
5
Николай Иванович Кульбин (1868–1917), профессор Военной академии, художник, один из русских авангардистов.
6
Ницше.
7
Так в рукописи, в конце строки: «олень / Олень». Речь идет о стихотворении Хлебникова «Трущобы» (1910).
