негодование и стыд, — в общем, он невесту мою, эту, вы еще тогда записывали ее адрес, чуть не изнасиловал… мы с ним подрались.
—
Он — это Рудяк?
—
Нет, Файдыш.
Климов нахмурился. Позже, анализируя привычки и характеры Бицуева и его двоюродного братца, он придет к выводу, что они должны были поссориться, поссориться смертельно.
—
Невеста нам об этом не сказала.
—
Кому охота? — пожал плечами Бицуев. — Замуж собиралась.
Климов смотал с пальца скрепочную проволоку, согнул ее в кольцо, подбросил на ладони.
—
Ружье ты стащил?
—
Рудяк.
—
А пистолет?
—
Сячин сказал, что выменял его на ящик водки.
—
У кого?
—
У чабанов каких-то.
—
Вальтер?
— Да.
—
Вы из него стреляли?
—
Нет. Патронов мало.
—
Сколько их у Сячина?
—
Штук шесть, а может, семь. Точно не знаю.
—
Скажи-ка, Юра, а кассиршу…
Бицуев резко мотнул головой.
—
Сяча убил.
Климов отложил в сторонку скрепочное кольцо, включил магнитофон.
—
Давай-ка поподробнее.
Бицуев сник. Сидел понурившись, часто облизывал губы, и в этом облизывании было что-то глупо-животное, отталкивающее своим утробным проявлением страха. Во всем облике читался ужас перед камерой и неизбежным наказанием. Потом заговорил, трудно и медленно выталкивая из себя слова.
Основной целью Сячина было нападение на банк, завладение огромной суммой денег. Для этого они все вместе, вооруженные обрезом, пистолетом и дубинкой, разъезжали по городу,
изучали
маршруты банковских машин, время инкассации, пути обеспечения безопасности при нападении и после ограбления. При поездках пользовались гримом, наклеивали бороды, усы, рядились в яркие одежды. Было намечено шесть мест. Общая схема нападений выглядела так, как это и предполагали Климов с Андреем. К магазину «универсам» приезжали несколько раз. Были готовы.
—
Но там же людно? — сказал Климов.
Бицуев кивнул.
—
Я тоже это говорил, но Сячин усмехался. Людно, да не очень. И потом, — Бицуев как-то упрямо посмотрел на Климова, — что может человек с авоськой против пистолета и обреза? Ничего. Два спаренных ствола, картечь в патронах… Людей там можно было положить с десяток. Кто же сунется? Старушка с палочкой? Пенсионер с медалькой?
—
Убедил, — согласился с ним Климов.
Бицуев продолжал. После всевозможных прикидок, Сячин выбрал пятачок у ресторана «Чайка». Накануне Файдыш выкрутил пробки уличного освещения, но план осуществить не удалось: в момент приезда инкассаторов около ресторана остановился автобус, из которого стали выходить спортсмены, затем подъехали две «Волги».
«А это уже мы работали», — с удовлетворением отметил Климов и намекнул, что ничего случайно не бывает. Особенно, у нас.
Показания сына Грабаря свидетельствовали о том, что ограбление готовилось с предельной тщательностью, исключающей возможность провала. При малейшем сомнении операция откладывалась. Дальнейшие наблюдения привели Сячина к мысли, что на инкассаторов лучше напасть в конце маршрута, у кинотеатра «Космос». Один из охранников возвращался с очень крупной суммой денег. Судя по мешку, который он тащил с явным усилием, денег было под завязку. Тысяч триста. Но тут маршруты инкассаторов стали меняться, охрана
усилилась.
Чтобы
не
сидеть
без
дела,
Сячин
убил
свою
знакомую, работавшую в курортторге.
—
Кассиршу?
—
Да.
Подошли к самому главному. Климов посмотрел, пишет ли магнитофон, и, убедившись, что тот работает исправно, задал протокольный вопрос:
—
Скажите, Бицуев, кто совершил убийство кассира Ляхиной?
—
Сячин.
—
Как это все происходило?
—
Он сказал, что неожиданно, — облизнул губы Бицуев. — Мы знали, денег в кассе мало, не хотелось рисковать, а он решился. И пригласил с собою Файдыша.
—
А почему не Рудяка?
—
Он ее сделал в свое время женщиной.
—
Рудяк?
—
Нет, Файдыш.
—
Она ему симпатизировала?
-Да.
—
Ну-ну, — видя, что Бицуев замолчал, поторопил его Климов.. — Я слушаю.
Бицуев потер лоб.
—
Меня там не было. Это они рассказывали.
—
Я понимаю.
—
Вот. Дверь оказалась запертой. Ну, Сяча постучал, там есть окошко… Постучал и ждет. Она спросила, кто? Файдыш ответил. Она услышала и подошла к окошку. Увидела, открыла… Думала, он что-то скажет ей… А Сяча… руку с пистолетом внутрь просунул и выстрелил в нее. Сказал, что попал ей в «моргальник», в смысле, в глаз, — поправился Бицуев, и его язык опять прошелся по губам. — Потом зашел и забрал «бабки». Деньги, значит.
Признание в кровавом преступлении звучало просто: приехали, зашли, убил. Потом все деньги поделили.
—
Сколько Сячин взял себе?
—
Десять кусков.
—
А почему так много?
—
Сказал, что передаст знакомому в угрозыске, и тот замнет убийство. Мол, все так делают, кто хочет жить.
—
И вы поверили?
Климов почувствовал, как крылья его носа затвердели,
кожа у глаз натянулась, веко задергалось.
—
А что? — демонстративно удивился Бицуев. — Так не бывает? Конечно, поверили. Без связей ничего сейчас не сделаешь и не добьешься. Все это знают.
—
Ну, ладно, — не стал дискутировать Климов и потер нижнее веко. — А кто
Вы читаете Семь «шестерок»
