западном берегу канала закрывают кольцо окружения вокруг III армии и уже угрожают Каиру, выглядело разумно. Тем не менее, Садат отклонил предложение своего начальника Генштаба, заявив, что ни один египетский солдат не покинет восточный берег канала. Может показаться, что это решение президента было полностью продиктовано соображениями пропаганды и политического престижа, но оно имело также и практический смысл: Садат опасался, что при виде уходящих на западный берег танков его пехотные дивизии на Синае обратятся в паническое бегство и подарят Израилю победу в духе 1967 года.
Этот страх имел свою цену: Израиль развивал наступление на западном берегу канала, опережая механизм политического вмешательства великих держав, запущенный лишь 19 октября, когда Садат осознал наконец, что теперь уже и он, подобно Асаду, оказался на грани разгрома. Пока Киссинджер вел переговоры в Москве 20–21 октября, а Совет Безопасности ООН собирался на обсуждение проекта резолюции № 338, силы ЦАХАЛа захватили аэродром 'Фаид', уничтожили несколько полевых позиционных районов египетских ЗРК, очистили от противника линию холмов Дженифа, прервали сухопутное сообщение между Исмаилией и Суэцем и расширили израильский плацдарм на восток. Виновником поражения был назначен Саад Аль-Шазли — он был снят с поста начальника египетского Генштаба, хотя именно его предложения отвергались Садатом и на стадии планирования провального наступления египетских войск на Синае 14 октября, и с началом израильской операции на западном берегу канала.
Эта операция, сопровождавшаяся уничтожением значительного числа египетских ЗРК, открыла перед Израилем возможность широко использовать авиацию в качестве сил наземной поддержки и наносить удары по стратегическим объектам в египетском тылу. Но египетский тыл израильская авиация не атаковала ввиду опасений, связанных с ответным применением ракет Р-17 против израильского тыла. Египет, как и Сирия, использовал против Израиля тактические ракетные комплексы 'Луна-М' (FROG-7). В частности, ими уже в первые минуты войны обстреливались расположенные на Синае израильские аэродромы Рефидим и Бир-Тамада, база радиоэлектронной разведки в Ум-Хашибе и другие объекты, но радиус действия этих ракет был недостаточен для поражения целей в глубине израильской территории. Что же до армейских оперативно-тактических комплексов 'Эльбрус', вооруженных ракетами Р-17 (Scud B) и полученных Египтом летом 1973 года, то они почти до самого конца войны оставались без применения.
17 октября, с началом израильской операции по форсированию Суэцкого канала, Садат выступил перед депутатами Народного собрания в Каире. В его обращении к египетским парламентариям впервые прозвучала угроза применения ракет среднего радиуса действия. Садат называл эти ракеты египетскими, но израильским военным был понятно, что он говорит про ракетные комплексы 'Эльбрус' советского производства: 'Наши египетские ракеты… способные пересечь территорию Синая, находятся сейчас на своих базах, и одного сигнала достаточно, чтобы они были запущены вглубь израильской территории. Мы с первого момента кампании на Синае могли отдать приказ об их применении и, особенно, после того, как беспочвенная заносчивость привела израильтян к невыносимым для них результатам. Но мы хорошо знаем об ответственности, связанной с применением определенных видов оружия, и контролируем свои действия. Им же (израильтянам — Д.К.) следует помнить о сделанном мною когда-то предупреждении: глаз за глаз, зуб за зуб, глубина (ударов по тылу — Д.К.) за глубину'.
Эта угроза сказалась на намерениях министра обороны Моше Даяна, предлагавшего прежде атаковать стратегические объекты в египетском тылу. Также и планировавшаяся Израилем на заключительном этапе войны операция по захвату Порт-Фуада и Порт-Саида, двух египетских городов на выходе из Суэцкого канала в Средиземное море, была отменена в связи с опасением спровоцировать Садата на применение ракет средней дальности против израильского тыла. Таким образом, 'скады' оправдали себя, с точки зрения Египта, как средство стратегического сдерживания, и это, наряду с изменением советской политики военных поставок, подхлестнуло впоследствии гонку ракетных вооружений на Ближнем Востоке. Уже через год после Войны Судного дня 'скадами' обзавелись Сирия и Ирак, в 1976 году их примеру последовала Ливия.
Израильский кабинет решил не выступать с публичным ответом на речь Садата. Свое ответное предостережение египетскому президенту он направил через Киссинджера, собиравшегося на переговоры в Москву. 19 октября израильскому послу в Вашингтоне было поручено сделать в беседе с госсекретарем США следующее заявление, предназначенное для передачи советским лидерам и через них — президенту Египта: 'Садат несет тяжелую ответственность за начало этой войны, и его ответственность станет еще больше, если он применит ведущее к эскалации оружие. В этом случае Израиль найдет способ отреагировать на действия Египта со всей необходимой твердостью'. Киссинджер пообещал послу Симхе Диницу, что это послание будет передано им в точности.
Как мы видим, израильский кабинет внял египетскому предостережению, но Египет не внял предостережению Израиля. Согласно резолюции СБ № 338, прекращение огня должно было вступить в силу 22 октября, в 18.52. За несколько минут до этого часа две ракеты Р-17 были выпущены по району переправы израильских сил на западный берег Суэцкого канала и одна по району Эль-Ариша. В результате этой атаки, ставшей первым случаем боевого применения 'скадов', у переправы через канал погибли семь солдат ЦАХАЛа.
Основным источником сведений о причинах ракетного обстрела, предпринятого вечером 22 октября (и, заметим в скобках, бывшего совершенно бессмысленным в военном отношении), является книга известного дипломата Виктора Исраэляна, возглавлявшего в начале семидесятых годов Департамент международных организаций в советском МИД и входившего во время Войны Судного дня в специальную группу консультантов брежневского Политбюро. Исраэлян подтвердил оценку израильской разведки, согласно которой ракетные комплексы 'Эльбрус' обслуживались в 1973 году советским персоналом и находились под прямым советским контролем. С началом войны Садат стал требовать у советского посла в Каире Владимира Виноградова, чтобы Москва уступила египетскому командованию право принятия решений об использовании этого оружия. Виноградов сообщал о просьбах Садата в Москву, но они оставались без ответа. По словам Исраэляна, советские военные руководители во главе с министром обороны Андреем Гречко хотели разрешить египтянам самостоятельное применение 'скадов', но Политбюро сдерживало прыть военных. В одном случае план ракетного удара по Эль-Аришу был доведен до сведения министра иностранных дел Андрея Громыко и блокирован им.
Руководители Египта и советские военные советники в этой стране были разочарованы 'робостью' Кремля. Война подходила к концу, и имевшиеся у Египта ракеты средней дальности оставались без применения. Давление на Виноградова усиливалось, и 22 октября, незадолго до вступления в силу прекращения огня, он снова связался с Москвой по данному вопросу. Если верить Исраэляну, Громыко не было в это время на месте, и поступившая из Каира срочная просьба была переадресована Гречко. Тот дал Виноградову положительный ответ, который был немедленно передан командиру советской ракетной бригады в Египте. Несколько минут спустя Громыко связался с Виноградовым, чтобы узнать, зачем тот искал его. Узнав, в чем дело, он тут же распорядился отменить ракетную атаку, но ему сообщили, что залп уже произведен.
Из освещения этих событий в книге Исраэляна следует, что запуск 'скадов' 22 октября был результатом случайного стечения обстоятельств, позволившего Гречко санкционировать ракетный удар по израильским целям в зоне форсирования и на Синае в обход советского МИД и Политбюро. Такой вывод отчасти подтверждается тем, что советским средствам массовой информации было дано указание воздержаться от любых упоминаний об этой атаке.
Ракеты среднего радиуса действия не были использованы против глубокого израильского тыла, но сам факт их применения стал серьезным вызовом Израилю. Прямого ответа на него не последовало — в частности, потому, что противник, нарушавший прекращение огня на участке фронта III египетской армии, дал Израилю повод для продолжения боевых действий в течение последующих двух суток и достижения результата, который был в тех условиях оптимальным, с точки зрения его интересов, и при этом не требовал риска, связанного с расширением зоны воздушных и ракетных атак.
К моменту вступления в силу прекращения огня вечером 22 октября израильскими войсками было прервано сообщение между Суэцем и Исмаилией и перерезано шоссе Каир-Суэц, но с юга дорога в Суэц оставалась открытой. Таким образом, у египтян оставалась возможность снабжать свою III армию, кольцо окружения вокруг которой еще не сомкнулось. При этом III армия уже и 22 октября была в бедственном положении. Ее командующий Абдель-Монейм Уассель действовал, по всей видимости, вопреки указаниям