упакованная в кожу.
— За телку — ответишь отдельно, — четко проговаривая каждое слово, произнесла я, — а пока я жду от тебя извинений за твои финты.
— Не, ты совсем рехнулась, корова!
Он сделал шаг ко мне, ухватил меня за жилетку и резко дернул на себя. Я не стала сопротивляться, лишь слегка изменила траекторию движения, чтобы не столкнуться с ним. Когда я скользила мимо Поручика, я как бы невзначай опустила деревянный каблук своего сапога на подъем его левой стопы, постаравшись вложить в удар как можно больше силы. Скажу вам по секрету: после такого удара, нанесенного правильно, человек не может нормально ходить недели три, а если не принять никаких ортопедических мер, то и месяц. Синяк от удара к концу второй недели поднимается чуть не до колена, меняя свой цвет день ото дня от бордово-фиолетового до желто-лимонного.
Никита, наблюдавший за мной, наверняка даже не заметил, почему это Поручик разжал свою волосатую клешню и вытаращил глаза.
Это тебе за финты на трассе!.. Останавливаясь, я уперлась руками в теплый бензобак «Ямахи».
Быстро вынув ключ из замка зажигания, оставленный водителем, я развернулась навстречу Поручику. Тот, превозмогая боль (первые несколько часов на ногу еще можно опираться, несся на меня с перекошенным от злобы ртом.
Для таких случаев у меня припасен еще один удар — ребром стопы в мышцу немного выше колена нападающего… Собственно говоря, можно бить и по колену, и ниже — этот удар выводит конечность из строя тоже надолго.
Нога Поручика подкосилась, и он рухнул передо мной, словно из-под него неожиданно вытащили стул. Это — за «телку».
— Сволочь, — выдавил Поручик сквозь зубы, — я тебе этого не забуду!
— Да уж, не забудь, будь добр.
Склонившись над ним, я помотала у него перед носом брелоком с ключами от «Ямахи».
— Вот это тебе за «корову» и «сволочь».
Я пружинисто развернулась и швырнула связку метров на тридцать от дороги, по краям которой высился разносортный сорняк высотой почти в человеческий рост.
— Пока будешь ползать во ржи, подумай о своем поведении. Достоин ли ты носить высокое звание поручика? — Я подтолкнула Никиту к его «Кавасаки»:
— Поехали!
В этот момент завизжала резина по асфальту, и возле нас тормознула сэмовская «Ява».
Лапоть соскочил с мотоцикла и бросился к своему вождю, безуспешно пытавшемуся подняться.
— Ты че, Поручик?
— Отмудохайте этих гадов, чтоб на всю жизнь запомнили, — Поручик, наконец, сумел принять сидячее положение.
Лапоть и присоединившийся к нему Сэм двинулись на нас. В руках у Сэма откуда-то появился арматурный прут.
— Езжайте домой, ребята, — я отстранила Никиту за спину.
Но он ринулся навстречу Сэму. Я едва успела схватить его за руку, кулаком второй он заехал Сэму в нос. Тот махнул арматуриной и, если бы не я, перебил бы моему подопечному руку.
— Не лезь, — я оттолкнула Никиту и, присев, крутанулась вокруг своей оси с выставленной параллельно земле ногой, подсекая нападавших.
Они, не успев ничего понять, рухнули на землю, загремев своими цепями и подвесками, словно мешки с запчастями. Лапоть остался лежать, потирая ушибленную при падении руку, а Сэм вскочил и, с широко расставленными ногами, размахивая арматурой, бросился на меня.
Так ведь можно кого-нибудь поранить, дорогой мой! Я не стала искушать судьбу и, перехватив его руку с железякой, просто ударила его в пах подъемом ноги. Железка осталась у меня в руках, а Сэм с выпученными, как у рака, глазами начал мелко сучить ножками, зажав руками промежность.
— У тебя, Лопух, есть вопросы?
— Я — Лапоть… — отозвался Лапоть, не решаясь встать на ноги.
— Прости, Лапоть, — я обвела взглядом живописную троицу, расположившуюся на «пикник» на обочине. — Если вопросов ни у кого нет, тогда все внимание сюда. Особенно это касается тебя, Поручик.
Тишина, воцарившаяся после моих слов, нарушалась только шумом проносившихся мимо автомобилей.
— Если с моим другом, — я приобняла Никиту за плечи, — что-нибудь случится, первым делом я подумаю на вас — сначала на тебя, Поручик. А если я подумаю на вас, то презумпции невиновности у вас не будет, и вам придется доказывать мне, что вы не козлы. И если вы не сможете мне этого доказать, то мне придется применять против вас санкции, не буду сейчас рассказывать, что это за санкции, скажу только, что это очень неприятно, — я обвела аудиторию взглядом, — все понятно?
— Понятно… — ответил нестройный хор.
— Не слышу, Поручик!
— Понятно, — произнес Поручик, поглаживая стопу одной ноги и бедро другой.
— Вот и ладушки, — я надела шлем и снова обхватила Никиту за талию, — поехали, что ли?
